Герои и Злодеи

За троном раздалось шуршание, после чего на свет дневной появился писарь, что скрывался от посторонних глаз в тайной комнате.

— Что-то тут нечисто. Чует мое сердце подвох.

— Вот и я про то. Ты, кстати, тоже собирайся, со мной поедешь.

Фрэд нахмурился.

— А без меня никак?

Прохор показал летописцу кулак.

— Я никому другому не доверю мои подвиги записывать. Тем более что должность обязывает. А пока тебя не будет, твой помощник дела поведет, благо, их не так и много. Пиши мой королевский указ.

Фрэд вздохнул, открыл книгу, выудил из кармана писало, подаренное мастером, и стал выводить на пожелтевших страницах.

«Указ

номер один от второго числа августа

месяца года первого от Выборного дня.

Снарядить отряд, дабы разобраться

с исчезновением скота в селе Горянка,

что расположено у подножья Северных Гор.

Выделить на сие мероприятие десять золотых из казны.

Король Серединных Земель Прохор Первый».

Государь достал собственное писало и поставил в книге подпись.

— И не забудь про письмо, оно на троне лежит, — после чего покинул Тронную Залу и направился повидать супругу.

Толкнув массивные позолоченные створы дверей, ведущие в покои Изольды, Прохор вошел внутрь. Первая дама Королевства сидела на кровати с балдахином и кормила грудью крохотное дитя шести месяцев от роду. Девочка обладала умопомрачительными голубыми глазами и копной золотых волос. Она громко причмокивала, чем несказанно веселила свою мать.

— Дорогая, — Прохор поцеловал супругу и погладил дочь по головке. — Мне необходимо убыть из города. Появилось срочное дело.

Изольда нахмурилась.

— А обязательно, чтобы этим занимался именно ты? Назначь доверенное лицо.

Король сел на резной стул и облокотился на стол, заваленный пеленками, капорами и пинетками.

— Ты же знаешь мое мнение: хочешь, чтобы все было сделано хорошо, сделай сам. Да и потом я скоро плесенью покроюсь от безделья. В конце концов, надо периодически объезжать вверенные мне народом территории, общаться с жителями, может, они чем недовольны. Что мне всю жизнь в замке сидеть? Я так стану на Генриха похож. Растолстею, а потом найдется какой-нибудь ухарь, вроде меня… Тьфу, тьфу, тьфу, — Он трижды сплюнул через левое плечо.

— И сколько тебя не будет? — спросила Изольда, укладывая дочку на кровать. — Ты же не оставишь меня одну надолго?

— Конечно нет, — Прохор обнял супругу, которая устроилась у него на коленях. — Мухой туда и обратно. Я же король, идущий в ногу со временем. У меня лучший в мире изобретатель. На воздушном шаре, думаю, за несколько дней обернемся. Ты даже заскучать не успеешь, клянусь своими бубенцами.

Изольда загрустила.

— Прежде, чем покинуть нас, уложи дочку. Да и я прилягу, устала.

Прохор принял из рук жены дитя и принялся медленно покачивать, напевая еле слышно песенку, что услышал в таверне от музыкантов и тут же запомнил. Хорошие песни завсегда легко на ум ложатся.

Я жив, покуда я верю в чудо,

но должен буду я умереть. Мне очень грустно, что в сердце пусто, все мои чувства забрал медведь. Моя судьба мне не подвластна, любовь моя, как смерть, опасна. Я был медведем, проблем не знал. Зачем людских кровей я стал?!Забрали чары души покой. Возник вопрос: кто я такой?Мой бедный разум дошел не сразудо странной мысли: я человек!Колдун был пьяный, весьма упрямый. Его не видеть бы мне вовек!Моя судьба мне не подвластна. Любовь моя, как смерть, опасна. Погаснет день, луна проснется, И снова зверь во мне очнется. И оборвется тут, словно нить, Мой дар на двух ногах ходить.

Когда песня закончилась, Прохор обнаружил, что и его дочка и супруга мирно сопят. Осторожно, чтобы не разбудить, он положил дитя в ясли, что стояли возле ложа Изольды, и на цыпочках покинул покои, прикрыв за собой створы. Постояв немного возле дверей, прислонившись к ним спиной, король улыбнулся и решительным шагом направился к своему другу, изобретателю Даниэлю.

Прохор шел по тесным улочкам Броумена не таясь. Он отказался от ненужных, как ему казалось, поездок на карете. Зачем? Лошадей запряги, карету намой, потом коняг выкупай… Улицы, опять же, освобождать надо, ведь прачки с рассветом вывешивают белье, да и детишки любят играть.

Бывший шут приветливо улыбался горожанам, рубящим шапки, и кланялся в ответ. Не гнушался король и остановиться возле какой-нибудь лавки и перекинуться парой слов с хозяином или хозяйкой.

— Мое почтение, мусье Жак, — салютовал Прохор. — Как торговля? Идет? Поклон супруге.

— Непременно, Ваше Величество! — отвечал толстяк.

— Будьте здравы, Государь! — кричала полноватая торговка.

— И тебе того же, коль не шутишь, — отвечал Сюзерен.