Добавить в моё избранное
313 мин, 14 сек 11391
С одной стороны хорошо, а с другой — в таверну пускают только с десятого раза.
— Ближе к делу, — зевнул судья, подперев ладонью голову.
— Прошу прощения, ваша честь, отвлекся, — Иоганн приподнял шляпу и протер вспотевшую лысину. — Отдавай, говорит, свои камни, золото и бумаги, не-то пришибу. Я попятился. Тут сарай осветился от яркой вспышки, а мой затылок взорвался дикой болью. Я подумал, что это сообщник этой сумасшедшей. Это потом, когда мне по лбу досталось, я понял, что опять наступил на грабли. После искр я ослеп окончательно, и на знал, куда бежать. Эта бестия метнула топор, и тот угодил мне прямо в спину. Ну, я выскочил на улицу и помчался к гвардейцам, а уж те отправили меня к лекарю. Я шесть месяцем пролежал в койке, даже была вероятность гангрены, но, хвала богам, все обошлось. Вот такая моя история, господин судья.
Слуга Закона повел шеей до хруста позвонков.
— Какого наказания вы просите для обвиняемой?
Горбун зарделся, потупил взгляд и произнес.
— Согласен на мировую, если она выйдет за меня…
Вдова не выдержала и взорвалась, размахивая руками. Хорошо, что рядом стояли гвардейцы, которые усадили женщину на место. Та от злости начала часто и глубоко дышать, так, что ее грудь грозилась выпрыгнуть из декольте, чего многие ждали. Горбун с надеждой смотрел на судью, а тот в сторону обвиняемой.
— Давайте, — слуга Закона оттянул ворот и сглотнул, — давайте выслушаем другую сторону. Госпожа Йагга, вам есть, что сказать в свою защиту?
Женщина хмыкнула, тряхнула копной своих волос и проплыла в центр зала.
— Мне есть, что сказать, ваша честь, — она демонстративно поправила грудь, и весь зал ахнул. — Уважаемый жители и гости Кромстена, кого вы слушаете? Этого маленького и никчемного карла? Он просто оговаривает меня в надежде, что бедную и несчастную вдову принудят стать его женой! Посмотрите, неужели вы и вправду хотите, чтобы я досталась этому… этому… этому…
Она стала задыхаться и даже сделала попытку упасть в обморок и оперлась на судебного пристава, оттягивая тугой корсет.
— Если вам плохо, мы отложим заседание, — облизнулся судья.
— Нет, нет, ваша честь, — вдова заправила за ухо прядь волос. — Я продолжу, все должны узнать правду. Дело было так. Еще до того, как моего благоверного и горячо любимого супруга прибрала сыра земля, я стала замечать, что данный субъект стал проявлять ко мне неподдельный интерес, граничащий с навязчивостью. Куда бы я ни шла, везде чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Даже к лекарю ходила, тот предположил странную болезнь — маниус преследовус. Но со временем я стала замечать, что везде, где бы ни появилась, мне встречается мерзкого вида создание. Препротивнейший тип, знаете ли. Дальше — больше. Он перестал прятаться и начал открыто ходить за мной по пятам. Сперва я не придавала этому значения, мне даже казалось это забавным, а потом… Потом мой муж скончался, и этот негодяй стал позволять себе всякие вольности, подкрадывался и старался ущипнуть, а после и вовсе обнаглел, хватал за всякое, до чего мог дотянуться, якобы случайно, но я понимала, что специально. Я делала ему замечания, угрожала пожаловаться начальнику гвардейцев, просила, чтобы отстал от меня и перестал следить. Он, вроде бы, отстал, но около моей двери стали появляться цветы. Каждый вечер. Страха не было. Ну что, думала я, мне может сделать этот недомерок, которого из-за кустов еле видать? Однако я его недооценила. Как-то в самом начале зимы, одним поздним вечером я шла домой со спектакля, что давал заезжий балаган. Как назло, возле театра не осталось ни одного экипажа, и пришлось идти пешком. Мела поземка, и я подняла воротник пальто. Завывал ветер, и я не услышала, что кто-то за мной крадется, а когда сообразила, что к чему, было уже поздно.
Я услышала чье-то натужное дыхание, а в следующий момент меня с силой втолкнули в сарай. Темнота навалилась на меня, лишив возможности что либо разглядеть, ни нападавшего, ни пути к отступлению, ибо дверь тут же захлопнулась. Тот, кто замыслил недоброе, пыхтел, хрюкал, как поросенок, и напирал все сильнее, заталкивая меня все дальше. Я упиралась, как могла, и даже пыталась отбиваться, но мои руки ловили только пустоту. В конце концов, я обо что-то споткнулась и упала, в тот же миг неизвестный навалился на меня и стал хватать меня за всякое, пытаясь сорвать одежду. Пуговицы моего пальто не выдержали и разлетелись в разные стороны. Едва я попыталась закричать и позвать на помощь, как мне рот закрыли мерзкой, шершавой ладонью, затем некто приблизился к моему лицу и прошептал, извергая зловонный запах из своего поганого рта.
«Никто не услышит. Ты будешь моей!».
И тут я поняла, кто пытался овладеть моим телом. Насильником оказался никто иной, как Иоганн, сын мясника. Все знают, что еще будучи мальчишкой, он упал в погреб и едва не погиб, сломав хребет. С тех пор он сам перестал расти, в отличие от горба на его спине.
— Ближе к делу, — зевнул судья, подперев ладонью голову.
— Прошу прощения, ваша честь, отвлекся, — Иоганн приподнял шляпу и протер вспотевшую лысину. — Отдавай, говорит, свои камни, золото и бумаги, не-то пришибу. Я попятился. Тут сарай осветился от яркой вспышки, а мой затылок взорвался дикой болью. Я подумал, что это сообщник этой сумасшедшей. Это потом, когда мне по лбу досталось, я понял, что опять наступил на грабли. После искр я ослеп окончательно, и на знал, куда бежать. Эта бестия метнула топор, и тот угодил мне прямо в спину. Ну, я выскочил на улицу и помчался к гвардейцам, а уж те отправили меня к лекарю. Я шесть месяцем пролежал в койке, даже была вероятность гангрены, но, хвала богам, все обошлось. Вот такая моя история, господин судья.
Слуга Закона повел шеей до хруста позвонков.
— Какого наказания вы просите для обвиняемой?
Горбун зарделся, потупил взгляд и произнес.
— Согласен на мировую, если она выйдет за меня…
Вдова не выдержала и взорвалась, размахивая руками. Хорошо, что рядом стояли гвардейцы, которые усадили женщину на место. Та от злости начала часто и глубоко дышать, так, что ее грудь грозилась выпрыгнуть из декольте, чего многие ждали. Горбун с надеждой смотрел на судью, а тот в сторону обвиняемой.
— Давайте, — слуга Закона оттянул ворот и сглотнул, — давайте выслушаем другую сторону. Госпожа Йагга, вам есть, что сказать в свою защиту?
Женщина хмыкнула, тряхнула копной своих волос и проплыла в центр зала.
— Мне есть, что сказать, ваша честь, — она демонстративно поправила грудь, и весь зал ахнул. — Уважаемый жители и гости Кромстена, кого вы слушаете? Этого маленького и никчемного карла? Он просто оговаривает меня в надежде, что бедную и несчастную вдову принудят стать его женой! Посмотрите, неужели вы и вправду хотите, чтобы я досталась этому… этому… этому…
Она стала задыхаться и даже сделала попытку упасть в обморок и оперлась на судебного пристава, оттягивая тугой корсет.
— Если вам плохо, мы отложим заседание, — облизнулся судья.
— Нет, нет, ваша честь, — вдова заправила за ухо прядь волос. — Я продолжу, все должны узнать правду. Дело было так. Еще до того, как моего благоверного и горячо любимого супруга прибрала сыра земля, я стала замечать, что данный субъект стал проявлять ко мне неподдельный интерес, граничащий с навязчивостью. Куда бы я ни шла, везде чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Даже к лекарю ходила, тот предположил странную болезнь — маниус преследовус. Но со временем я стала замечать, что везде, где бы ни появилась, мне встречается мерзкого вида создание. Препротивнейший тип, знаете ли. Дальше — больше. Он перестал прятаться и начал открыто ходить за мной по пятам. Сперва я не придавала этому значения, мне даже казалось это забавным, а потом… Потом мой муж скончался, и этот негодяй стал позволять себе всякие вольности, подкрадывался и старался ущипнуть, а после и вовсе обнаглел, хватал за всякое, до чего мог дотянуться, якобы случайно, но я понимала, что специально. Я делала ему замечания, угрожала пожаловаться начальнику гвардейцев, просила, чтобы отстал от меня и перестал следить. Он, вроде бы, отстал, но около моей двери стали появляться цветы. Каждый вечер. Страха не было. Ну что, думала я, мне может сделать этот недомерок, которого из-за кустов еле видать? Однако я его недооценила. Как-то в самом начале зимы, одним поздним вечером я шла домой со спектакля, что давал заезжий балаган. Как назло, возле театра не осталось ни одного экипажа, и пришлось идти пешком. Мела поземка, и я подняла воротник пальто. Завывал ветер, и я не услышала, что кто-то за мной крадется, а когда сообразила, что к чему, было уже поздно.
Я услышала чье-то натужное дыхание, а в следующий момент меня с силой втолкнули в сарай. Темнота навалилась на меня, лишив возможности что либо разглядеть, ни нападавшего, ни пути к отступлению, ибо дверь тут же захлопнулась. Тот, кто замыслил недоброе, пыхтел, хрюкал, как поросенок, и напирал все сильнее, заталкивая меня все дальше. Я упиралась, как могла, и даже пыталась отбиваться, но мои руки ловили только пустоту. В конце концов, я обо что-то споткнулась и упала, в тот же миг неизвестный навалился на меня и стал хватать меня за всякое, пытаясь сорвать одежду. Пуговицы моего пальто не выдержали и разлетелись в разные стороны. Едва я попыталась закричать и позвать на помощь, как мне рот закрыли мерзкой, шершавой ладонью, затем некто приблизился к моему лицу и прошептал, извергая зловонный запах из своего поганого рта.
«Никто не услышит. Ты будешь моей!».
И тут я поняла, кто пытался овладеть моим телом. Насильником оказался никто иной, как Иоганн, сын мясника. Все знают, что еще будучи мальчишкой, он упал в погреб и едва не погиб, сломав хребет. С тех пор он сам перестал расти, в отличие от горба на его спине.
Страница
18 из 86
18 из 86
