313 мин, 14 сек 11398
Я искал!Веселый Роджер в небе, британский герб на теле, Стреляет из обрезов толпа головорезов!Они не трусят смерти, проворные, как черти, И, обкурившись планом, гордятся капитаном. Португальцы вешать нас пытались, но убить нас не смогли!Мы раскачивались и смеялись — круто время провели!И хоть английский я пират, кораблям Британии не рад. Ядро попало мне в живот, собирал себя примерно год. Бедный мой живот…
Тут загорланил боцман.
Мы горели, мы в воде тонули, Выживали каждый раз!И ни шпаги, ни ножи, ни пулине смогли угробить нас!Молись, приятель, чтобы богСкорей уплыть тебе помог, И этим шкуру твою спасв тот день, когда увидишь нас!
Угомонились далеко за полночь, после сотен партий в кости и традиционного мордобоя. Шторм растворился, будто его и не было вовсе, на небе проступили звезды, что отражались в морской глади. Свежей ветер наполнял паруса и гнал «Валькирию» вперед.
Сменив штормовые паруса, моряки разделись до портков, а кто и вовсе донага, и разлеглись на палубе погреть кости. Боцман стоял возле рулевого и смотрел в подзорную трубу. Впереди зияла только бескрайняя вода. Ни единого судна на горизонте, ни крохотного клочка суши.
— Акулий плавник мне под ребра, — сплюнул здоровяк под ноги. — Что на уме у нашего капитана?
Кормчий пожал плечами.
— Я не силен в морских науках.
— А я тебя и не спрашивал. Я сам с собой. Всегда приятно поговорить с умным человеком.
Рулевой улыбнулся и ничего не ответил, продолжая удерживать штурвал обеими руками, на которых вздувались вены, проступая даже через татуировки. Впередсмотрящий в своей бочке храпел так сильно, что его было слышно даже в трюме. На полубаке расположился кок, который чистил уже всем осточертевший картофель, бубня под нос какую-то песню. Вахтенный у двери полуюта перевернул огромные песочные часы и отпил очередную склянку. Загорающие моряки, как по команде, молча перевернулись кто на живот, кто на спину. Боцман только покачал головой, достал трубку, закурил и поднял взгляд. Бескрайнее синее небо. Ни облачка. Даже жутко становится. Скорее бы услышать крик чаек.
— Держись курса, — морской волк похлопал усатого моряка с могучим торсом по спине и решил проверить капитана корабля, может, на этот раз ему повезет.
Спустившись вразвалку по скрипучей лестнице в полумрак утробы «Валькирии», освещенной тусклым светом масляных ламп, боцман, выдыхая сизый дым, подошел к каюте капитана. Возле двери дежурил юнга. Паренек слюнявил пальцы и перелистывал пожелтевшие страницы какой-то книги. Завидев старшего, он поднялся с пола и вытянулся в струну. Боцман махнул рукой, мол, сиди, и постучал в дверь и подергал за ручку.
— По-прежнему заперто… Капитан, это Джон. У вас все в порядке?
По ту сторону двери послышалось какое-то движение, а после прозвучал хриплый приказ.
— Ложимся на обратный курс! Ктулху всех вас забери!
Боцман закрыл глаза и прошептал проклятье, затем посмотрел на юнгу.
— Что читаешь?
Тот смутился.
— Правила ведения абордажа. Мало ли что. Я хочу карьеру военного моряка делать.
— Ну-ну, — ухмыльнулся боцман и покинул трюм.
Морского волка терзали несколько вопросов: в своем ли уме капитан, и как долго до бунта. Рано или поздно провиант закончится, и матросы поднимут бучу и потребуют от кэпа ответа, какого окуня они столько времени болтаются в океане, как червяк на крючке. Он, конечно, до поры до времени будет на стороне капитана, но если перед его носом помашут заточенным клинком, тут уже не до кодекса. Жизнь — она подороже будет. И едва здоровяк ступил на палубу, как нос к носу столкнулся с коком. Тот почесал подбородок, покрытый щетиной, пригладил усы и прошептал.
— Не хочу тебя расстраивать, но если завтра вечером мы не войдем в порт, то жрать будет нечего.
— Спасибо, Бен, я учту, — Он почесал лысину и сжал кулаки. — Плюну на все и уйду в матросы!
Боцман выбил о сапог остатки табака, засунул трубку за голенище и поднялся на мостик к рулевому, который уже разделся то портков, оборвав штанины. Обмотав голову рубахой, тот что-то бубнил. Подойдя ближе, боцман понял, что кормчий перечисляет названия парусов.
— Фор-стеньга-стаксель. Стаксель… Средний кливер. Кливер… Фок. Нижний фор-марсель. Грот. Грот-бом-брамсель, чтоб его! Фор-ундер-лисель и контр, мать его, бизань!
— Ты чего?
Рулевой сплюнул.
— Голову напекло. Чтобы рассудок не потерять, смотрю по сторонам и все, что вижу, называю. Кстати, не плохой стих получился. Может, мне в поэты пойти? Буду деньгу на площадях зашибать.
Боцман гоготнул.
— Ты штурвал держи, стихоплет, пока на рифы не налетели. Кстати, я чего пришел. Ложимся на обратный курс, — рулевой выпучил глаза. — Не смотри на меня так, это приказ капитана. Разворачивай посудину.
— Твою ж ты, туда ж ты!
Тут загорланил боцман.
Мы горели, мы в воде тонули, Выживали каждый раз!И ни шпаги, ни ножи, ни пулине смогли угробить нас!Молись, приятель, чтобы богСкорей уплыть тебе помог, И этим шкуру твою спасв тот день, когда увидишь нас!
Угомонились далеко за полночь, после сотен партий в кости и традиционного мордобоя. Шторм растворился, будто его и не было вовсе, на небе проступили звезды, что отражались в морской глади. Свежей ветер наполнял паруса и гнал «Валькирию» вперед.
Сменив штормовые паруса, моряки разделись до портков, а кто и вовсе донага, и разлеглись на палубе погреть кости. Боцман стоял возле рулевого и смотрел в подзорную трубу. Впереди зияла только бескрайняя вода. Ни единого судна на горизонте, ни крохотного клочка суши.
— Акулий плавник мне под ребра, — сплюнул здоровяк под ноги. — Что на уме у нашего капитана?
Кормчий пожал плечами.
— Я не силен в морских науках.
— А я тебя и не спрашивал. Я сам с собой. Всегда приятно поговорить с умным человеком.
Рулевой улыбнулся и ничего не ответил, продолжая удерживать штурвал обеими руками, на которых вздувались вены, проступая даже через татуировки. Впередсмотрящий в своей бочке храпел так сильно, что его было слышно даже в трюме. На полубаке расположился кок, который чистил уже всем осточертевший картофель, бубня под нос какую-то песню. Вахтенный у двери полуюта перевернул огромные песочные часы и отпил очередную склянку. Загорающие моряки, как по команде, молча перевернулись кто на живот, кто на спину. Боцман только покачал головой, достал трубку, закурил и поднял взгляд. Бескрайнее синее небо. Ни облачка. Даже жутко становится. Скорее бы услышать крик чаек.
— Держись курса, — морской волк похлопал усатого моряка с могучим торсом по спине и решил проверить капитана корабля, может, на этот раз ему повезет.
Спустившись вразвалку по скрипучей лестнице в полумрак утробы «Валькирии», освещенной тусклым светом масляных ламп, боцман, выдыхая сизый дым, подошел к каюте капитана. Возле двери дежурил юнга. Паренек слюнявил пальцы и перелистывал пожелтевшие страницы какой-то книги. Завидев старшего, он поднялся с пола и вытянулся в струну. Боцман махнул рукой, мол, сиди, и постучал в дверь и подергал за ручку.
— По-прежнему заперто… Капитан, это Джон. У вас все в порядке?
По ту сторону двери послышалось какое-то движение, а после прозвучал хриплый приказ.
— Ложимся на обратный курс! Ктулху всех вас забери!
Боцман закрыл глаза и прошептал проклятье, затем посмотрел на юнгу.
— Что читаешь?
Тот смутился.
— Правила ведения абордажа. Мало ли что. Я хочу карьеру военного моряка делать.
— Ну-ну, — ухмыльнулся боцман и покинул трюм.
Морского волка терзали несколько вопросов: в своем ли уме капитан, и как долго до бунта. Рано или поздно провиант закончится, и матросы поднимут бучу и потребуют от кэпа ответа, какого окуня они столько времени болтаются в океане, как червяк на крючке. Он, конечно, до поры до времени будет на стороне капитана, но если перед его носом помашут заточенным клинком, тут уже не до кодекса. Жизнь — она подороже будет. И едва здоровяк ступил на палубу, как нос к носу столкнулся с коком. Тот почесал подбородок, покрытый щетиной, пригладил усы и прошептал.
— Не хочу тебя расстраивать, но если завтра вечером мы не войдем в порт, то жрать будет нечего.
— Спасибо, Бен, я учту, — Он почесал лысину и сжал кулаки. — Плюну на все и уйду в матросы!
Боцман выбил о сапог остатки табака, засунул трубку за голенище и поднялся на мостик к рулевому, который уже разделся то портков, оборвав штанины. Обмотав голову рубахой, тот что-то бубнил. Подойдя ближе, боцман понял, что кормчий перечисляет названия парусов.
— Фор-стеньга-стаксель. Стаксель… Средний кливер. Кливер… Фок. Нижний фор-марсель. Грот. Грот-бом-брамсель, чтоб его! Фор-ундер-лисель и контр, мать его, бизань!
— Ты чего?
Рулевой сплюнул.
— Голову напекло. Чтобы рассудок не потерять, смотрю по сторонам и все, что вижу, называю. Кстати, не плохой стих получился. Может, мне в поэты пойти? Буду деньгу на площадях зашибать.
Боцман гоготнул.
— Ты штурвал держи, стихоплет, пока на рифы не налетели. Кстати, я чего пришел. Ложимся на обратный курс, — рулевой выпучил глаза. — Не смотри на меня так, это приказ капитана. Разворачивай посудину.
— Твою ж ты, туда ж ты!
Страница
25 из 86
25 из 86