Герои и Злодеи

Артисты выудили из-под стола инструменты и заиграли, а Михась с Дроном заголосили, топая ногами и хлопая ладонями по столу.

Времечко настало, жить хреново стало. Моряки твердили: — Дело — дрянь!Шли мы не по плану, верили обману, и на корабле царила пьянь. В трюмах споры, каждый вечер ссоры, Если хочешь выжить — первым бей!Голодно и тошно, травят, как нарочно -кормят, чем попало, как свиней!Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!Капитан в уюте прячется в каюте, мочится, наверное, тоже в ней. К людям не выходит, за нос только водит, а его приказы все глупей. Это дело всем осточертело. Недовольства много — целый пуд!Видно капитану все по барабану. В Тихом океане вспыхнул бунт!Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!Моряки с ножами к двери подбежали, голос из каюты прозвучал:— Веселей ребята, наша песня свята. В бухту заходи, ищи причал!В эту же минуту ринулись в каютуморяки и замерли во мгле:за столом сидело умершее тело, попугай бродил по голове!Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!

Песня закончилась, и Прохор заулыбался.

— Неплохо очень даже. Вот как у вас так получается? Надо вам по королевству поездить, мастерство свое показать. Пусть другие музыканты у вас поучатся, а то в Кромстене мы чуть с тоски не померли, — Он вздохнул. — Зачем же я шел-то? Ах, да… Королева просит, чтобы вы колыбельную сочинили, только что-нибудь нормальное, без отрубленных голов и всякой нечисти. Сможете?

Дрон и Михась переглянулись и пожали плечами.

— Попробовать можно, — сказал один.

— Угу, — согласился другой.

— Вот и хорошо, — поставил точку в разговоре Прохор. — И еще: предлагаю сегодня вечером посидеть, выпить хмельного. Отпраздновать, так сказать, успешное завершение государственных дел на дальних рубежах. Вы как?

За всех ответила Мария, убирая скрипку в сторону.

— Мы хоть раз отказывались?! После седьмого удара часов встречаемся тут.

Король согласно кивнул и покинул вотчину артистов, которые продолжили заниматься сочинительством новых песен, основываясь на рассказах летописца.

Прежде чем отправиться на встречу с музыкантами, Прохор встретился со всеми министрами в Тронном Зале и раздал указания. Естественно, заглянул на кухню, где лично продегустировал все блюда, что готовились в кастрюлях. Раньше, при прежнем Правителе, их было бессчетное количество, поскольку с королевского стола кормилась вся знать, коей во дворце имелось больше, чем семян в подсолнухе. А сейчас хватало двух-трех. Тем более что королевским указом за еду обязывали платить, пусть мало, но все же. На то жалование и дано. Или за деньгу работай, или за еду. Не хочешь платить — ходи голодным. Все справедливо. Казна она не резиновая. Ужин супруге король взялся отнести лично. Поставив на серебряный поднос несколько фарфоровых тарелок, небольшую супницу, хлебницу и положив половник и позолоченные приборы, Государь отправился в поход по пустынным коридорам и лестничным маршам, освещаемым электрическими лампами. Спустя минут десять-пятнадцать, Прохор подошел к дверям, ведущим в покои Изольды. Он постучал носком сапога по створке и произнес.

— Дорогая, если тебя не затруднит, открой, у меня руки заняты.

С той стороны послышался насмешливый голос.

— Что, дыры в голове затыкаешь, чтобы последние мозги не вытекли?

Прохор надул губы и парировал.

— Нет, тебе запасные принес. Открывай, ужин остывает.

Позолоченная ручка дернулась и дверь, скрипнув, отворилась. Король проскользнул внутрь.

Изольда вернулась на супружеское ложе, сокрытое полупрозрачным балдахином, и продолжила кормить дитя грудью. Прохор поставил поднос на круглый столик и сел на кресло возле трюмо, за которым по утрам прихорашивалась его ненаглядная. Помещение освещалось масляной лампой, поэтому царящий полумрак дышал некой загадочностью. Королеве претили все эти изобретения, от которых всего можно ожидать, и пользовалась проверенными вещами, поэтому помещение освещалось тремя свечами на канделябре, а посему царящий полумрак дышал некой загадочностью, благодаря пляшущим на задрапированных стенах вычурным теням.

— Я же предупреждала, что буду злиться до завтра, — Изольда оторвала дочь от груди, положила на постель, а сама подошла к столику и загремела посудой. — Чего пришел? Иди, подумай над своим поведением, только сначала уложи дитя, а я поем.

— Я за этим и пришел, — Прохор скорчил рожу за спиной супруги. Он сел на ложе, взял дочурку на руки и принялся убаюкивать ее, сюсюкая и делая из пальцев козу. — Ути-пути…

Изольда кашлянула.

— Я сказала уложить, а не разгулять.

— Я ее не видел сколько, дай поиграться-то, — обиделся король.

Государыня села за стол и принялась вкушать суп, стуча ложкой по фарфору.