Добавить в моё избранное
310 мин, 21 сек 6584
Эдак мы к таким чудесам придем, не слабее чем у Гитлера, которого кстати в следующем году уже склонируют! Как любил говорить Сам: «Моя мать была простой женщиной, но она подарила Германии великого сына!»
Не для кого конечно в среде студенчества не было секретом, что проф. страдал патологическим опьянением: «Хайль Гитлер, Россияне!» — бодро произнес он, как бы очнувшись. На самом деле после отека мозга проф. почти не спал по-настоящему, от этого возможно происходили и все «сопутствующие заболевания», но сам по себе он был чело-веком хорошим, даже в чем — то мягким. Поэтому не удивительно, что когда в аудиторию на очередное «прослушивание» вошла Она (наш Костя кажется влюбился). Хоть не был в море много лет и все эти шалавы полные фекалий, он ни в порт ни в ЗА-порт, давно не приводил. Даже немного подзабыл как это делается. Но девушка знала о «тайных» требованиях профессора к его будущей избраннице и поэтому долго и специально тренировалась. Сначала ссать в ведро с кровати (со старенькой, бабушкиной, чтоб ничего не портить, в смысле из мебели. Когда стала попадать метров с 2-х, перешла на ссанье по окнам и в конце концов, форточкам. Теперь же она могла не только попасть туда, но и сбить влетающую муху. Фигурой она была стройненькая, волосней темненькая, волосню брила только подмышками т. к ножки у ней были гладенькими, а лобок украшал почти детский, такой мягкий пушок. Видимо за счет этого девка обладала особой меткостью, буквально как рыба — плевок. Но самое главное, она имела смазливую мордашку, про таких говорят «губки бантиком», что особо трогало профессора т. к это ассоциировалось у него с переходным возрастом, когда почти все девочки были стройненькими, имели аккуратные не отсосанные под хоботы пиписьки с мягкими разноцветными лобками, носили мини-юбочки и трусики — недельки. Краситься они тогда еще не умели, что придавало им особый шарм 30-ых. В общем как только проф. увидел новую студентку, он провел ее в лаборантскую для проведения медосмотра. Медосмотр заключался в медленном стриптизе, лазанье пальцами в анал, «основном испытании» — ссанье по всяческим колбам и приборам, долгом облизывании тела, ну и в заключении орально-онально вагинальном половом акте в белье, без него, раком, боком, вверх ногами, ебли в ссущую пизду. После этого девушке, как правило давался божественный титул Вездессущая и она с миром отпускалась.
К концу такой своей практики, профессор конечно начал потихоньку охуевать. Он терялся в догадках типа: «тамагочи — ли моя голова»? И путался, именно буквально, в таких казалось бы привычных обыденных вещах, что сам себе он был вынужден поставить диагноз: прогрессирующий склеротический маразм, отягченный полинаркоманиями Болюсы Хуято, не смотря на то, что ему было всего 29, а иначе стал бы он все подряд терять (вещи на самом воровались, но для маразматика ведь все равно: «А хоть бы и украли!» К концу или к началу своей жизни, проф. остался совсем один, он никого не любил и не хотел чтобы любили его т. к этот гемор со взаимоотношениями доставлял ему хлопот больше пожалуй что разве РС. В общем он решил уйти на какое-то время в лес и заняться каннибализмом, в крайнем случае стать куклой трупоедом, начать качаться, подзатянуть т. с винт и Болюсы Хуято, но ни в коем случае не продолжать эту скучную рутинно-обывательскую жизнь о которой еще святой Иов кричал: «Да ебись оно все конем!» Что же касается воровства то поверьте мне, оно склады-вается (впрочем как и денежные обороты) по следующей схеме: у меня украли велосипед, я украл пальто, в то время как я пытался вернуть себе хоть какой-нибудь велосипед, спиздили пальто, лежавшее на лавочке.) Те, кто смогут разгадать это с позволения сказать тайнодействие хоть по обкурке хоть с похмелья хоть как, станут унаследуют царствие божие в белых тапочках в гробу. Те же кто будет рвать жопу до конца, унаследуют тоже самое, но гробы с карманами.
«икав в лесу»
В общем проф. так и сделал: он недели две не молился Вуду, пил и вообще настраивался на нужный лад, после чего наточил сапожный нож (на всякий случай) и отправился в Лосиный Остров, где выбрав подходящую воронку (с войны их там еще много осталось), организовал там что-то среднее между гнездом и землянкой т. е спал он под землей в гробу, а по утрам вылизал по веревочной лестнице и осматривал долину в поисках подходящей жертвы. И вот он ее обнаружил это был «красный купальничек «. Девушка конечно не ожидала, что с дерева на нее вдруг свалится человекообразная паукообразная обезьяна такого крупного размера и ужасного вида. Она взвизгнула и кинулась прочь сквозь кустарник, что и требовалось профессору т. к об ветви она не только изрядно порвала свои кружева, но и сама покрылась кровью.
— Стой, дура! — орал профессор из гуманистических соображений — хотел предупредить непоправимое, но голоса Распутина и Пугачева гнали вперед.
Не для кого конечно в среде студенчества не было секретом, что проф. страдал патологическим опьянением: «Хайль Гитлер, Россияне!» — бодро произнес он, как бы очнувшись. На самом деле после отека мозга проф. почти не спал по-настоящему, от этого возможно происходили и все «сопутствующие заболевания», но сам по себе он был чело-веком хорошим, даже в чем — то мягким. Поэтому не удивительно, что когда в аудиторию на очередное «прослушивание» вошла Она (наш Костя кажется влюбился). Хоть не был в море много лет и все эти шалавы полные фекалий, он ни в порт ни в ЗА-порт, давно не приводил. Даже немного подзабыл как это делается. Но девушка знала о «тайных» требованиях профессора к его будущей избраннице и поэтому долго и специально тренировалась. Сначала ссать в ведро с кровати (со старенькой, бабушкиной, чтоб ничего не портить, в смысле из мебели. Когда стала попадать метров с 2-х, перешла на ссанье по окнам и в конце концов, форточкам. Теперь же она могла не только попасть туда, но и сбить влетающую муху. Фигурой она была стройненькая, волосней темненькая, волосню брила только подмышками т. к ножки у ней были гладенькими, а лобок украшал почти детский, такой мягкий пушок. Видимо за счет этого девка обладала особой меткостью, буквально как рыба — плевок. Но самое главное, она имела смазливую мордашку, про таких говорят «губки бантиком», что особо трогало профессора т. к это ассоциировалось у него с переходным возрастом, когда почти все девочки были стройненькими, имели аккуратные не отсосанные под хоботы пиписьки с мягкими разноцветными лобками, носили мини-юбочки и трусики — недельки. Краситься они тогда еще не умели, что придавало им особый шарм 30-ых. В общем как только проф. увидел новую студентку, он провел ее в лаборантскую для проведения медосмотра. Медосмотр заключался в медленном стриптизе, лазанье пальцами в анал, «основном испытании» — ссанье по всяческим колбам и приборам, долгом облизывании тела, ну и в заключении орально-онально вагинальном половом акте в белье, без него, раком, боком, вверх ногами, ебли в ссущую пизду. После этого девушке, как правило давался божественный титул Вездессущая и она с миром отпускалась.
К концу такой своей практики, профессор конечно начал потихоньку охуевать. Он терялся в догадках типа: «тамагочи — ли моя голова»? И путался, именно буквально, в таких казалось бы привычных обыденных вещах, что сам себе он был вынужден поставить диагноз: прогрессирующий склеротический маразм, отягченный полинаркоманиями Болюсы Хуято, не смотря на то, что ему было всего 29, а иначе стал бы он все подряд терять (вещи на самом воровались, но для маразматика ведь все равно: «А хоть бы и украли!» К концу или к началу своей жизни, проф. остался совсем один, он никого не любил и не хотел чтобы любили его т. к этот гемор со взаимоотношениями доставлял ему хлопот больше пожалуй что разве РС. В общем он решил уйти на какое-то время в лес и заняться каннибализмом, в крайнем случае стать куклой трупоедом, начать качаться, подзатянуть т. с винт и Болюсы Хуято, но ни в коем случае не продолжать эту скучную рутинно-обывательскую жизнь о которой еще святой Иов кричал: «Да ебись оно все конем!» Что же касается воровства то поверьте мне, оно склады-вается (впрочем как и денежные обороты) по следующей схеме: у меня украли велосипед, я украл пальто, в то время как я пытался вернуть себе хоть какой-нибудь велосипед, спиздили пальто, лежавшее на лавочке.) Те, кто смогут разгадать это с позволения сказать тайнодействие хоть по обкурке хоть с похмелья хоть как, станут унаследуют царствие божие в белых тапочках в гробу. Те же кто будет рвать жопу до конца, унаследуют тоже самое, но гробы с карманами.
«икав в лесу»
В общем проф. так и сделал: он недели две не молился Вуду, пил и вообще настраивался на нужный лад, после чего наточил сапожный нож (на всякий случай) и отправился в Лосиный Остров, где выбрав подходящую воронку (с войны их там еще много осталось), организовал там что-то среднее между гнездом и землянкой т. е спал он под землей в гробу, а по утрам вылизал по веревочной лестнице и осматривал долину в поисках подходящей жертвы. И вот он ее обнаружил это был «красный купальничек «. Девушка конечно не ожидала, что с дерева на нее вдруг свалится человекообразная паукообразная обезьяна такого крупного размера и ужасного вида. Она взвизгнула и кинулась прочь сквозь кустарник, что и требовалось профессору т. к об ветви она не только изрядно порвала свои кружева, но и сама покрылась кровью.
— Стой, дура! — орал профессор из гуманистических соображений — хотел предупредить непоправимое, но голоса Распутина и Пугачева гнали вперед.
Страница
27 из 84
27 из 84
