Сага о любви

И еще именно самогоночные и еще энти, — раскурочные, свой союз писателей будет у меня и Ад Маргинем, мне плевать, в связи с чем приглашаю всех молодых писателей с пустыми кишками к соавторству и вообще к всевозможному содружеству в отрицание атомных ужимок, мой телефон c*dc*cjn 129*347,буду рад любым сумасшедшим, — это я нарочно так пишу, чтобы образованность свою показать, раньше же дворянство говорило по — французски! Доходит?! — Я в чем — то Пушкин! Не, я практически Лермонтов! Ни почему! Просто Лермонтов и пиздец! Только что из Чечни вернулся, собрался «Демона» «писать» «Демона» «писать»! Вчерась, опять же с проф. — ом теософии Тихоновым. Решили чуть разжижить Суохили -шакти грибной. По настоянию профессора Т. были нами приобретены якобы в аптеке (на самом деле это оказались хозтовары) два фурика якобы чистого почти можжевелового спирта (на самом деле это был фито лосьон), но действительно содержал 90 процентов «этого самого», ну забыл! Правда якобы почти женьшеневым и содержал помимо женьшеня видимо еще что — то навроде ПСП, потому что сумасшествие наступило после 2 — ой рюмки. Производит зелье гидролизный завод из г. — да с красивым древнерусским названием Онега Архангельской области. Срок хранения всего 12 мес, но дату выпуска определить невозможно, потому что она зашифрована 21 -значным теор — кодом. В общем вещь — хорошая! Воды мы взяли у Михны целую литровую бутылку и еще одну перед этим у Швойняка, Тихонов сорвал в чужом саду ветвь облепихи и ветвь черной рябины, что символизировало все божественное. Расположились со всеми удобствами на одной из многочисленных помоек за улицей Мичурина. Там было действительно очень удобно и все что требовалось для сладкой жизни, вдруг как — то само собой оказывалось под рукой, мы даже нашли запчасти к богатырской булаве, но к сожалению позабыли ее там. Проходящие мимо девушки с загадошным молчанием отказались разделить с нами веселую компанию и тихонько, именно по — девичьи прошмыгнули за гаражи. Мы обсудили творчество и тело Джэнифер Лопез, я сознался Тихонову после долгих раздумий, что являюсь в чем — то педофилом. Вообще — то мы общались долго, но на какие именно темы, я позабыл. «Под занавес» профессор теософии Тихонов развел гигантский костер и можно было подумать что сейчас начнется суд инквизиции, но он ограничился мазохистким актом выразившемся в нанесении шрамирования в стиле техно — био, для этого он нагревал в огне пружину, клал ее на пень, и когда переставал выгорать пень, прислонял руку. Получалось очень красиво, прямо как у Гигера — такие вздутые гофрированные трубки, обвивающие руки. Профессор Т. вел себя весьма достойно с некоторым самоуважением, правда при этом дико орал, и когда после нанесения первого шрама я предложил ему «анестезии», стал орать еще громче. На этом наши развлечения на помойке закончились и мы переместились на саму улицу, которая является собственно клоакой той помойки на которой мы первоначально расположились. Там мы притулились отдохнуть у Вальки Катопилера — быкоебунихи, но она принимала у себя какого — то айзербекского хана. Он повел себя агрессивно в какой — то момент, а именно стал делать какие — то завуалированные жесты кистями рук, проф. Т. уснул (так — то он большой специалист по всякой агрессивной швали — любит им кишочки живьем вынимать, а хуйли — теософ!) В общем мы предпочли сместиться, на улицу где как обычно попали сразу в други Гене Козлову, который не хотел чтобы его фамилия была такой, потому что он из бывших бандеров, как я уже говорил слезший с героина с помощью метадона. О чем мы говорили там я вообще не помню, но было очень весело. Мы затеяли соревнования на турниках, я не знал как именно выглядел Миллер, мускулистым ли он был, но теперь я понял, что я в чем — то -он!

— Ноги шире выше крыши, мы вам уши оттопырим, мы вас душим, мы вас слышим! Три -четыре, три — пятнадцать! Наша мама доит маму, папа, ду ит, баба дует! Три — четыре, три -четыре! Мама — лама моет раму! Голой жопой! Голой жопой! И все вместе! Вы не правы, мы не гады, мы вас мордой, мы вас мордой!

После подобного непродолжительного вступления шла как обычно продуманная молитва:

О, боги наши, ежи еси объевшиеся колбаси: два или три — четыре отца Пригов, Мамлеев (щас не помню, потом вспомню) и ебит твою сука бога в душу мать, Витухновская -вместилище еблища невместимого, ебуна твоего всевертуального и всея Руси, Сорокина, он же есть сыне и слава и предначертанный тайной ногой — циркулем дяди Славы и пророком Борчевым дядей Витей, как сказано на*х в предверии веков и всех времен и часов и секунд и наносекунд. Пошли нам бабок крутых, золотых, т. с легких — заводных в пузыри наши, на уды срамные наши и в головы крепкие наши и в рот. Да ебет муж жену на рассвете и вечером. Ибо сказано плодитесь как кролики, а что с воза упало, то не вырубишь топором. Снизойдите из союза писателей душ человеческих, где был Гоголь -Моголь, Достоевский — Чернышевский, Витухновский, Станиславский, Спас Садальский, и Говорский тот что вор, и Сам Дядя Слава, и дайте еще больше бабок, ибо нам нужен алкоголь и много — много еды и одежды.