Сага о любви

И вот, что характерно, вроде бы по правилам, те кто заканчивал суворовское военное училище, освобождались от службы в армии, но по законам военного времени, которое как известно на Земле не прекращалось, служить были обязаны все, вплоть до беззубых стариков. Капут в армию в общем очень хотел, но не в ту где лопатой махать, и поэтому путь его как и всех уважающих себя людей лежал через город художников, какой именно, я думаю можно уже не называть, — стратегический, так скажем! Вот только там ему мозги -то как раз и подковали.

Жизнь в рядах бойцев невидимого космо — фронта однако медленно сворачивалась, но не совсем. Она по сути вышлифовывала только самое необходимое, а им была водка «Русская» и сигареты «Прима»:

— А хуйли, вот так мы живем, Геракл, — умозаключал Каче — Пычи Понченок, обращаясь к командиру космической как ему казалось субмарины, когда тот ненароком залетел на огонек. Он — Панченок в который раз вылетел из дома за то, что не мог найти средства к достижению взаимоконструктивного диалога с тещей, и теперь просил не давить ему на раны, материализуя как по — щучьему велению чекушки, то из под толчка, то из под раковины.

— Вот нашел, чекушку и думаю, — объяснял он компаньонам коими были Блудигар и Серьгоболт, — самому выпить или поделиться с парнями, но совесть мне не позволила…

— Мы бы тебя вычислили, — однозначно мрачно проговорил Серьгоболт.

— Неа — не вычисли ли б!

— Аг*а, прикинь вчера приходит и сносит нам косяк, стоять не может, гонет полный бред, но утверждает что не пил, — пояснил Гераклу суть происходившего Серьгоболт. Геракл ничего не понимал. Его пугала война на ближнем востоке.

— Убьют нас всех! — с тревогой в голосе и интервалом в 3 минуты повторял он.

Блудигар сидел молча обхватив кистями черепную коробку, он пытался упорядочить сущность самосозерцания. Внешне Блудигар выглядел вполне приемлемо, чем и пугал Понченка, а вот внутренне он ощущал ураган. Вся подзарядная энергетика уходила у него на подавление пурги, поэтому он и прослыл в тусовке кататоником. Однако чтобы вспомнить периодически собственную живость, Блудигар все же произносил некоторые лаконичные фразы, но так как они были абсолютными, никто их не понимал, а повторяться или давить горлом Блудигар не любил, — считал это занятие ниже человеческого достоинства.

— Я читаю во чего! — Понченок сунул в нос Гераклу один из тех многочисленных литературных изысков, коими были нашпигованы современные киоски Союзпечать «по самый небалуйся» типа «Адвокат» предположим Натали Светланиной или «В постели с Авторитетом» Агрепины Пашкиной.

— Читай вон чо! — парируя Геракл вывалил на стол первый попавшийся на книжной полки том, им оказался Вольфганг Кеппен. Когда Геракл сам открыл книгу этого автора с которым в постель видимо было лучше не ложиться, он сам был охуячен истинной лаконичностью языка с помощью которого писатель излагал свои мысли (в частности он читал «Голуби в траве») и сразу же охарактеризовал автора Панченку, как учителя Ремарк и абсолютно святого господа бога. Была у него такая привычка. На что Каче — Пыч достал сказки Гауфма-на и хотел тоже напугать Геракла, но открыв их попал на иллюстрацию изображающую гнуснейших по типу шагаловских карликов и сам онемел от ужаса. Новая состоянка однако не смутила Каче — Пыча и он тут же стал просить у Серьгоболта эту книжку для себя, а на вопрос: «Зачем тебе ее брать?» ответил исчерпывающе: «А я ее не читать, я ее иметь хочу!» О войне Каче — Пыч ничего не говорил, он только показывал порезы под сиськой и отчаянно смеялся, прося при этом всех окружающих не бередить его старые раны. На вопрос: «ты это что, сиськой закусить хотел?» Отвечал «А хуй знает, теща сделала!» (что было явной ложью так как теща Каче — Пыча была не только старенькой женщиной, но еще и работала педиатром)

— У тебя интеллект упал на хуй! — пытался что либо объяснить Каче Пычу Серьгоболт, на что тот спокойно отвечал:

— Это не интеллект у меня сузился, это — ментальность, а интеллект — да, упал у меня: Фокусник и конкурент Коперфильда решил превзойти другана и самого себя. Для этого он намеревается посадить себя на кол. От него отказались даже кореша — помошники, но на какие жертвы не пойдешь ради Славы. Целью Виталия Васильевича, вскрывающего пришедший по почте мятый вонючий конверт, не было ни тщеславие, ни сам Слава, он просто был болезненно гиперактивен и не внимателен как Вини-Пух и к тому как и последний обладал патологической зависимостью от сладкого. Из музыкального центра Самсунг в это время лилась дивная нечеловеческая музыка трэш-металлической группы Антракс, они исполняли «Индейцы», в общем все было пучком. Вскрыв конверт Виталий Васильевич не обнаружил в нем ни письма, ни даже маленькой записочки. Геракл только что просмотрел сюжет о продаже с аукциона бутылки армянского коньяка Арарат, побывавшего на вершине святой горы, куда как известно нечаянно заплыл Ной.