Завтра будет чума

Тут меня ждал сюрприз: панель кнопок тоже была вся вымазана в крови.

— Чего же ты ждешь, герой? — её голос дрожал, но в нем проскальзывали те высокомерные нотки, которые я так ненавидел.

Я достал из кармана сумки первую тряпку, что попалась мне в руки и намотав на палец, быстро нажал на первый этаж.

— Это мой купальник, тупица, — взвыла Катя.

Купальник? Нет, серьезно, она точно сказала это слово? Я несколько раз вздохнул из последних сил стараясь её не треснуть.

— Знаешь, я не удивлен, что мы так часто дрались в детстве, — сказал я, когда двери лифта закрылись.

Она нервно хихикнула.

— Ты прав, это я тупица, — выдохнула она. — Сейчас я даже не могу представить чем я руководствовалась, когда брала его.

Я переложил вторую сумку в одну руку и шутливо толкнул её в плечо.

— Я привык.

— К тому, что я принимаю необдуманные решения, или я тупица?

— Катя, перестань, — примирительно сказал я. Я следил за тем, как цифры этажей сменяли друг друга. Осталось немного и мы уже сядем в машину.

Двери лифта открылись и мы увидели лужу крови около почтовых ящиков. Кровавые следы и разводы ввели вверх по лестнице. Я прижал палец к губам, и, ухватив её за руку, быстро повел к парадной двери. Катя уже было хотела нажать на кнопку, чтобы её открыть, но я жестом её остановил и открыл сумку.

Зря я понадеялся, что травматический пистолет мне не пригодится так скоро, и зачем только я положил его в самый низ? Почти на ощупь, под грудой почти наверняка бесполезных вещей, скрючившись в неудобной позе я, наконец, нашел, что искал. Почти ухватив рукоять, сверху раздался громкий одиночный удар. Ноги вмиг стали ватными, а сестра, тихо вскрикнув, прижалась ко мне. Мы замерли. Я застыл в оцепенении, рука сжимала в сумке рукоять пистолета. Спустя мгновение раздался еще один громкий удар. Секунд десять ничего не было и постепенно звенящая тишина в парадной начинала оглушать. Я медленно шевельнулся и аккуратно достал оружие. Немного помедлив, я достал ещё небольшой топор, и решительно вложив ей в руку, быстро закрыл сумку. Я уже почти было нажал на кнопку, но тут мы услышали завывания разносившееся несколькими этажами выше.

— Катя, — максимально спокойно обратился я к сестре. — Ты готова?

Посмотрев на неё, я впервые понял значение фразы «побелеть как полотно». Катерина, сжав губы, быстро кивнула. Почти уже открыв дверь, я вновь повернулся к ней.

— Ты только не заруби меня случайно, — попросил я.

Катя слабо улыбнулась и покачала головой. Я закинул две сумки на одно плечо, а другой рукой сжал травмат.

В ту секунду, что открывалась дверь мы вновь услышали вой, который, судя по звуку, был намного ближе. Тут у сестры явно сдали нервы и я впервые увидел, чтобы тяжелая стальная дверь так стремительно и быстро открывалась. Крепко ухватив сестру за руку, дабы она не умчалась в панике в другую сторону, мы побежали к машине. Наверное, со стороны мы выглядели как двое сумасшедших. Девушка с топором, парень с сумками и с пистолетом стремглав несутся по двору, взявшись за руки. На бегу я достал ключи и снял машину с сигнализации.

— Полезай в машину, — рявкнул я. Катерина без вопросов открыла дверцу и быстро села на сидение рядом с водителем. Я стремительно закинул сумки на заднее сидение (и как это они мне раньше казались такими тяжелыми?) и через долю секунды я уже заводил двигатель. Услышав тихое урчание двигателя, я успокоился и откинулся на сиденье.

— Катя, — обратился я к сестре. — Заблокируй двери и пристегнись.

Все ещё бледная Катерина кивнула и опустила защелку.

— Может, ещё раз в полицию позвоним? — робко спросила Катя.

— Ты же сама слышала, что наряд уже выехал; видать он либо на подъезде к нам, либо во дворах маются, придурки. Сейчас уже поедем, дай мне немного собраться.

Нужно действительно немного успокоиться, дорога предстоит долгая. Не хватало ещё на нервах задавить кого-нибудь или попасть в аварию. Я включил радио и из динамиков послышалась тихая музыка. Удовлетворенно кивнув, я аккуратно отпустил сцепление и выжал газ. Машина послушно тронулась с места и мы начали проезжать вдоль нашего дома, постепенно выезжая к перекрестку.

— Стой, — вдруг пронзительно крикнула Катя. От неожиданности я резко нажал на тормоз.

— Ну что такое? — раздраженно сказал я. — Забыла вечернее платье положить?

— Там Никита, — ткнула она пальцем на детскую площадку в невысокий силуэт. — Дашкин сын!

Приглядевшись, я понял, что она права. Самой Дарьи на скамейке уже не было. Черт, Катя не знает! Я не рассказал ей, что видел, когда шел домой.

— Мы не можем его бросить, — упрямо произнесла она. — Ему всего четыре года исполнилось.

Я глубоко вздохнул и остановился. Как ни крути, а Катя была права. Никита ещё совсем маленький ребенок.