Завтра будет чума

— спросил я.

— Куча хозяйских спален, бильярдная, огромная ванна, — отозвался Федя.

— Нам не нужно разбредаться по дому, — я отложил ложку в сторону, хотя ни черта не наелся этими овощами. — Спим на первом этаже. Где собака, кстати?

— Я нашла суповой набор в холодильнике и дала ей кость, — сказал Ирка. — Она где-то по дому бродит.

— После еды ложимся спать, — продолжил я. — Как проснемся — уезжаем.

— Вы же говорили, что какие-то проблемы с машиной…

Совсем забыл.

— Завтра и разберемся, — отрезал я и, встав из-за стола, направился в коридор, надеясь увидеть гостиную, или большую спальню, или ещё что-то, где можно было бы подремать.

Долго мне искать не пришлось — сразу за поворотом, я увидел широкий проход, за которым виднелась часть комода и фортепиано.

Я сразу понял, что попал в гостиную. Стоило ли повторять, что и здесь вся обстановка была как музее? Но сейчас это меня совсем не волновало. Как только я увидел диван, как невероятная тяжесть прошедших дней навалилась на меня. Я уже было двинулся к спальному месту, но спустя мгновение, услышал мерный цокот когтей по полу и лениво, скорее по инерции обернулся. Огромная собака, с до сих пор неизвестной нам кличкой, вопросительно смотрела на меня.

— Чего тебе? — недовольно спросил я. Собака негромко гавкнула и вильнув хвостом скрылась за порог.

Тем временем я скинул подушки на пол, и расстелил трехместный диван. Уже не в силах ещё хоть как-то обустраивать нам место для ночлега, я упал на диван и закрыл глаза. Уже засыпая, я вдруг вспомнил, как после моей последней реплики с тревогой переглянулись ребята. Ну и пусть. Завтра будет новый день. Завтра действительно разберемся.

Я проснулся от сырого холода, который проникал в открытое окно гостиной. Я не хотел открывать глаза, мысленно досадуя на того гения, который додумался на ночь оставить окно открытым. Рядом с собой я слышал дыхание ребят. Я поежился, пытаясь устроится поудобнее и вернуть свой сон, но очередная порция холодного воздуха ворвалась в комнату, и я окончательно проснулся.

Рывком сев на диване, я не стал долго раскачиваться, а сразу шатаясь, ещё после сна, направился в сторону открытого окна. Закрыв створку и глянув во двор, я увидел бледное распластанное тело зараженного, которого мы убили накануне. Я обернулся на диван и увидел мирно спящих ребят. Решив пока их не будить, я пошел к выходу. Нужно починить Мерседес и уезжать отсюда поскорее.

Утренний свет уже проник в дом, освещая и показывая убранство дома в новом свете. «Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят», гласила резная табличка у входа в кухню. Мельком, заглянув в помещение, я не увидел не одного следа нашей вчерашней трапезы. Пройдя чуть дальше, я вышел наконец в прихожую, где подперев дверь спала собака. Но услышав мои шаги, она встрепенулась, вскочила и радостно завиляла хвостом, приветствуя меня. Неужели, она думает, что я тоже рад её видеть? А ещё говорили, что собаки отлично чувствуют настроение людей. Ну да, ну да.

Открыв входную дверь, я вышел во двор. День уже встречало пасмурное, сырое утро, но определенно на улице было теплее, чем в доме.

Стараясь не смотреть на мертвеца, я пошел прямиком в гараж к Мерседесу. Подойдя к машине, я уныло подумал, что это великое достижение для неё самой, что она вчера завелась. Утренний свет показал машину, как она есть. Пыльная, грязная, старая, вся какая-то нелепая с этими белыми дверцами, да ещё и со сломанным сцеплением. Я взял себя в руки и через «не хочу» принялся за работу.

Но не успел я залезть под Мерседес, как раздался топот ног по деревянному крыльцу.

— Миша! — крикнул Федя.

— Ты чего кричишь?! — шикнул я на него немедленно отзываясь и выходя из гаража, чтобы быть в прямой видимости от него.

— Я проснулся — тебя нет, — сердито сказал он, потирая глаза.

— А где Ира?

— Я тут! — рядом с Федей тут же появилась Ирка. — Ты давно встал?

— Минут десять назад.

— А как же чай, кофе? Ты завтракал?

От разговоров о еде я почувствовал отзвук в своем животе, вспомнив, что вчера я толком не поел.

— Я принесу консервированные ананасы и абрикосы, — метнулась она в дом, а Федор все ещё потирая глаза спустился по ступенькам крыльца мне навстречу.

— Ты бы меня разбудил, — укоризненно произнес он, подходя ближе.

Я отмахнулся и вновь повернулся к машине.

— Ты, кстати, знаешь сколько времени?

— Если верить швейцарским настенным часам в прихожей, то почти шесть утра, — лаконично отозвался Федор и подошел чуть ближе.

— Во сколько вы спать-то легли?

— Наверное, спустя минут десять после того, как ты ушел. Ирка начала убирать за нами посуду, вытирать со стола и все прочее. Сказала, что хочет заняться чем-то привычным, это, мол, её успокаивает.