Чердак

— А ты с ним сговорился! — «угадал» Юрий.

— Нет. Просто… — попытался он объяснить причину, подобрав нужные слова. — Просто во мне всё есть. Понимаешь? Всё, что ни возьми, всё есть. Так-то. А теперь я разъединяюсь. И вот что: сделай хорошее дело, попроси молодых людей, что стоят за тобой следом, уступить место старичку; они, в отличие от него, никуда не торопятся и говорить по телефону собираются долго и о какой-то ерунде. А ты мне ещё позванивай, если что надумаешь, — и раздались гудки.

Юрий, повесив трубку, посмотрел на старичка и молодых людей; и, действительно, в отличие от молодёжи, старичок как будто дожидался не телефона-автомата, а стоял в очереди в общественный туалет, справить малую нужду. И сразу, как молодёжь двинулась к телефону, готовая оттолкнуть Юрия, если он начнёт загораживать им дорогу, Юра обратился к ним: — Молодые люди, вы не возражаете, если старичок вперёд вас позвонит? Он буквально полсекунды у вас отнимет.

— Да бога ради, — пожали те плечами, слегка удивившись (им было чему удивляться), и пропустили вперёд себя старичка, который тут же выдохнул с облегчением и бросился набирать номер, не потому, чтоб занять у воспитанных молодых людей как можно меньше времени, а потому что действительно сильно спешил.

Отойдя от телефонного автомата подальше, Юра не погрузился в размышления, а оглянулся в сторону телефона, у которого парень с девушкой о чём-то постоянно перешёптывались, мельком поглядывая в Юрину сторону, изредка похихикивая; Юра надеялся, что сейчас на противоположном конце провода 66-66-66 тот парень с низким голосом заливисто хохочет, потому что кучерявый старичок будет говорить по телефону до тех пор, пока уступившая ему место молодёжь не выхватит у него клюку и не начнёт ей его бить, пока тот будет прижиматься к трубке как утопающий — к спасательному кругу и орать-орать-орать. Но… старичок уже вешал трубку на место (когда Юра оглянулся) и поспешно куда-то удалился — он спешил чудовищнее Белого Кролика из «Алисы в Стране Чудес».

И сразу, как Юрий убедился, что всё в порядке, он позволил себе пуститься в размышления.

Впрочем, в размышления он мог бы и не пускаться, а спокойно вернуться домой, написать своего «МЕДВЕДЯ» и позвонить Юлии-Джулии или её агентам, чтоб помогли ему связаться с Аллой. Но пока ему этого делать не хотелось; во-первых, потому что не очень понравились связи между рассказом («большеньким листком») и милиционерами, если не обращать внимание на совершенно безобидное явление, под названием «чёрный старик на одиноком пляже, которому в кошмарном сне приснился умерший 16 лет назад дед Юрия», и если не принимать во внимание кучу остальных ситуаций, вроде «рассказа»-письма (вернимнемоёвернимнемоё) и последовавшей за ним куче дьявольских совпадений, закончить которые можно телефонным номером, состоящим из шести шестёрок и этой чёртовой интуицией (если её можно так назвать) «человека, в котором есть всё» (всё, что ни возьми); как он говорил, «от телефона, по которому ты сейчас звонишь, я ЧЕРТОВСКИ далеко! Просто я могу многое чувствовать!»… И, хоть Юрий как художник не относился к тому типу людей, на которых чуть сильнее надави и они начнут верить любому слову (понимать, что это любое слово — чистейшая правда), но, оглядываясь на всю эту дьявольщину, у него оставалось всё меньше и меньше возможностей в чём-либо сомневаться; но в то же самое время он старался многое отрицать (старался понять, что некоторые вещи имеют форму и подобие хорошей фекальной массы), и он был бы очень рад, если б за всё то время, что он размышлял, ему удалось бы хоть что-то отвергнуть.

Но когда он подходил к телефону-автомату, — у которого баловались какие-то дети на роликовых коньках, звоня, то на радио New Wave, то в какой-то департамент, — и его изнутри грыз бес противоречий, он всё равно продолжал бороться и «двигаться прямым путём нормального и разумного человека».

И, разогнав детвору от телефона, он набрался духу и уверенно набрал шесть шестёрок…

— Только не отвечай мне сейчас «догадайся», — предупредил Юрий того, кому позвонил. — Если я получу ответы на ряд своих вопросов, то мне будет проще ориентироваться в некоторых сферах, — пояснил он. — Ты не против этого?

— Задавай ряд своих вопросов, — разрешил ему всё тот же голос.

— Первый: что угрожает моему дому? — начал он задавать.

— Труба, — ответил тот вместо «догадайся».

— Какая ещё труба? — не понял Юра.

— Печная, — ответил тот, — дым из которой идёт.

— Ну и причём здесь труба? — задавал он вопросы только потому, что самому догадываться было неохота или некогда.

— Если она не удержится, — отвечал тот, — то чердак уедет.

— Чердак моего дома? — уточнил тот, лишь бы уточнить.

— Не только твоего дома, — отвечал тот своим спокойным-хладнокровным голосом. — Да и вообще тебе пора бы уже прекращать этот вопросник.