Адский поезд

И так, Костя продолжал это бесполезное занятие, пытаясь прийти в себя.

Вот человек.

А вот — человек сквозь веки. И что это? Почему у него две тени? Одна — простая, а другая — красноватая, и у второй — очень большая голова. Нереально большая голова. Костя раскрыл глаза.

Ага. Все в порядке.

И — еще раз. Щуримся. Здание. И видно — два здания. Одно — то же самое, а другое — его двойник, но — кроваво-красное. И на фронтоне видны знаки.

Костя сделал усилие над собой, чтобы удержать это зрелище и присмотреться. С одной стороны… С другой стороны… Нет, что тут рассуждать? Вот есть же абсент. Настоящий абсент запрещен. И от него, должно быть, точно такой же эффект! Но в бутылке был явно не абсент…

Костя еще взял во внимание, что он был не сторонник спиртного. Хотя и не был полным трезвенником, и не должен был свалиться от некоторого количества алкоголя…

Красные лица…

Зубы…

Рога…

Он тяжело задышал, точно это могло усилить эффект…

— Кость, Кость, — Аня позвала его из купе.

— Да, — ответил Костя вяло.

Он вернулся.

— Знаешь, что мне снилось?

— Чего? — спросил он без интереса.

— Что, тебе не интересно?

— Интересно. Конечно интересно.

— Знаешь, это, наверное, от жары.

— У меня тоже что-то от жары. Хотя, и не так уже жарко.

— Ага.

— Нет, правда.

— Жарковато.

— Вот.

— Мне снилось, что поезд такой странный. Мы едем ночью, и кругом так ярко. Странно как-то. Вот бывает как бы яркий свет… как бы свет солнца… или вот рассказывают, что, когда человек попадает на тот свет, то вот так… ярко… нет, не так. Ярко, но… Плохо… Поцелуешь меня?

— Да.

— А куда ты поцелуешь?

— О, а куда еще.

— Ладно.

— Ладно, рассказывай.

— Знаешь, в коридоре свет такой яркий, слепящий. Вот как будто в кино. И люди постоянно по коридору ходят. Знаешь… Вот как из фильмов. До революции были такие вагоновожатые. Только их почему-то много. Просто один за одним ходят. А за окном вообще — черно. Густо так. А, знаешь, у тебя был еще клип такой.

— Черно, — повторил Костя.

— Да. А что тут такого?

— Да ничего. Я так. А что за клип?

-«Therion».

— Это — сепия. Цвет такой.

— А-а-а-а. Точно.

— Сон — сепия. Что тут такого?

— Ой. А от тебя пахнет чем-то.

— Ты чего? Чем от меня может пахнуть?

— Ты выпил чего-то?

— А, да. Я ходил в вагон ресторан за водой, а там этот, камрад Буффало с удаффкома, и они с Сашей пили вискарь, ну и я с ними выпил. Бодяга какая-та. Не знаю. Может, они мешают с чем-то. Не знаю. Что-то мне это не понравилось. Никак.

— Странно.

— Чего?

— У меня тоже такое ощущение. Только я не пила. Слушай.

Аня села рядом с Костей, полуобняла его и шепнула на ухо.

— Чего? — спросил Костя.

— Мяу.

— А-а-а-а-а.

— У нас там же есть вино?

— Есть.

Костя, как по команде, полез в сумку. Он вообще послушный был, когда дело касалось любви.

— И вот, — продолжала его подруга, — я выглянула в окно. Во сне. Представляешь. А ночь липкая, и кусками к лицу прилипает. Я пытаюсь ее стереть, а она только размазывается. Представляешь? Куски ночи.

— Круто. Куски ночи. Мне б такое снилось.

— Да нет. Ты не понял. Это я так говорю. Так вот, я иду и смазываю. И не знаю, гдя я иду. Улицы, или нет. И тут смотрю — вдалеке огонек. И он приближается, приближается. Знаешь, вот как под водой. Фонарь светит, а свет размазан. И, что интересно, поезд идет, идет, а свет — он на месте. Я еще удивилась. Ведь источник света в этом случае должен также следом идти. Верно? А он явно на месте стоял. А поезд шел. Я во сне даже удивилась. Посмотрела, ну, вперед, высунувшись из окна, а вагон, он весь, как шапка, покрыт не то растениями, не то волосами.

— Фигня какая-та, — возмутился Костя.

Он вынул бумажный пакет с вином, отрезал край ножницами и разлил вино по кружкам. Кружки были синие, офисные, с какими-то корпоративными логотипами.

— Выпьем.

— Поцелуешь меня?

— Да.

— А еще раз?

Костя поцеловал свою подругу в губы. Они выпили вина, и она продолжила рассказывать свой сон:

— И вот, я смотрю, и как-то не страшно, а просто — ощущение тьмы. А этот, с фонарем, все приближается и приближается. И, наконец, он оказался ближе. И — не поверишь, мы едем, и внизу, в отблесках, видно, как проносятся полосы — щебень, трава какая-та. А он стоит на месте. Как будто относительно его мы стоим на месте. Как ты себе такое представляешь? Помнишь, у Гальки была книга про сны?

— Ага.

— Вот там картинки такие были — смотришь, и кажется, что с ума вот-вот сойдешь.