Добавить в моё избранное
280 мин, 6 сек 5348
Лишь иногда, в ужасные темные вечера, эта громадина вдруг будет выскакивать из мглы, пугая прохожих… спустя сто лет… Спустя — двести лет.
Может — это уже случилось? И годы пронеслись? Не то же ли самое случилось в начале 20-го века в Италии?
Однако, купе было не таким уж и пустым. Видимо, люди здесь оставались до последнего. Их отпечатки были на стенах. Неизвестная сила превратила их в яркие отчетливые тени. Их лица выражали самую страшную боль, какая только возможна.
Аня стояла, прикрыв рот рукой. Она не могла говорить.
— Все это тоже создано специально, — сказал Петькин.
— Угу, — ответил Костя задумчиво.
— Должно быть что-то, что бы задевало психику. Заметьте, это напоминает какую-то картину.
— Крик, — сказал Костя.
— Что?
— Крик. Эдвард Мунк.
— А…
— Я не думаю, что это искусственно. Что испарило этих людей. Я думаю, оно вошло через двери и испарили их взглядом.
— Вот видишь, — сказал Саша, — оно на тебя действует, — этого они и хотели добиться. Тотальный контроль.
— Тотальный?
— Плотный.
— Я тебя не понимаю.
— Йоу, амиго, — было видно, что к Петькину возвращается его привычная самоотверженность, — ты ничего не понимаешь. Знаешь, в чем сила?
— Ну, и…
— Паркур, йо! Настоящий рэп.
— Сашь, мне кажется, здесь это неуместно, -произнесла Аня.
— Нет. Вы ничего не понимаете.
— Хорошо. Объясни.
— Все это — лишь эксперимент.
Костя представил себе ясноглазого демона. Глаза — яркие, точно фары. Лучи пробивает дневной свет так, будто бы это не свет, а темнота. Лучи — лазеры. Он ходит по вагонам, неся адский огонь. Но вот только почему он действует избирательно? Впрочем, почему — избирательно? Просто не везде остаются отпечатки. И это только кажется, что смерть от такого огня моментальна. Нет, это — долгая и вечная смерть. Жертвы воспламеняются. Они горят вечно. И теперь они вот здесь, в этой стенке. Они превратились в изображения, которые испытывают адские муки. Они будут здесь все время, пока существует этот ужасный поезд.
— Ваш билетик, господа, — говорит ясноглазый демон.
— Идем, — сказал Костя.
— Хорошо, — ответил ему Петькин, — а выводы.
— Выводов никаких нет. Нужно действовать. Посмотрим на практике. Что увидим, то и примем за веру.
— Ваш билетик, — говорит Костя.
Он — ясноглазый демон. Он прожигает воздух своим зрением. Его сущность испытывает великий голод. Еще секунды, и он умрет от того, что не поест.
— Билетики! — кричит он гневно.
Люди закрывают лица руками. Они кричат от боли и ужаса, но им ничего не может помочь. Они — всецело в его власти.
— Билетики!
— Билетики!
— Билетики!
Они тянутся к сумкам и карманам. Они думают, что, показав свои билетики…
Он не выдерживает и включает свою печь. Огонь испаряет сущности. Души лопаются. Они не выдерживают, и из них вылетают ядра. Он всасывает их, чувствуя наслаждение.
Она пытается закрыться руками…
Нет, это уже не она. Тело уже превратилось в пар…
— Идем, — сказал Саша.
— Да, — Костя точно очнулся.
… Картина следующего вагона была еще более наглядной и не менее ужасной. Только — неизвестный свет не испарил тела. Здесь находились скелеты. Скелеты в одежде. Они находились в купе в неестественных позах. Руки — широко расставлены. Головы — запрокинуты. Рты раскрыты. Они как будто кричали перед смертью.
Но ведь — стоит отметить — никто ничего не слышал.
Ткани на костях не было. Они были «обработаны» идеально. На вскидку их можно было принять за школьные экспонаты, сделанные из пластмассы.
— Тоже самое, — подумал Костя, — нет, не то.
Перед глазами у него возникала картина — сама собой, точно ее вызвали кликом мышью по иконке на рабочем столе. Он сам удивился — это было слишком явно, но — также — в этом умопомешательстве скрывались тепло и радость. Это было странно. Он ясно отдавал себе отчет в том, что происходит.
— Какой кошмар, — сказала Аня.
— Да, да, — Саша говорил первое, что приходило ему в голову.
Но у него не было никаких конкретных мыслей. Он и понятия не имел, что делать.
Костя увидел существо, вошедшее в вагон. Это был проводник, в руках у него был поднос с горячим чаем. К проводника были острые клыки и хвост.
— Здравствуйте, — он поздоровался спокойно, вальяжно.
Люди застыли на месте. Это был ровный, перманентный, ужас.
— Чаёк, — обрадовано сказало существо.
Оно обнажило ладонь — это было что-то ужасное, с массой тонких желтых пальцев. Ладонь проводника напоминала пучок из толстых ниток. Десять, двадцать, сто…
— Что же тут произошло?
Может — это уже случилось? И годы пронеслись? Не то же ли самое случилось в начале 20-го века в Италии?
Однако, купе было не таким уж и пустым. Видимо, люди здесь оставались до последнего. Их отпечатки были на стенах. Неизвестная сила превратила их в яркие отчетливые тени. Их лица выражали самую страшную боль, какая только возможна.
Аня стояла, прикрыв рот рукой. Она не могла говорить.
— Все это тоже создано специально, — сказал Петькин.
— Угу, — ответил Костя задумчиво.
— Должно быть что-то, что бы задевало психику. Заметьте, это напоминает какую-то картину.
— Крик, — сказал Костя.
— Что?
— Крик. Эдвард Мунк.
— А…
— Я не думаю, что это искусственно. Что испарило этих людей. Я думаю, оно вошло через двери и испарили их взглядом.
— Вот видишь, — сказал Саша, — оно на тебя действует, — этого они и хотели добиться. Тотальный контроль.
— Тотальный?
— Плотный.
— Я тебя не понимаю.
— Йоу, амиго, — было видно, что к Петькину возвращается его привычная самоотверженность, — ты ничего не понимаешь. Знаешь, в чем сила?
— Ну, и…
— Паркур, йо! Настоящий рэп.
— Сашь, мне кажется, здесь это неуместно, -произнесла Аня.
— Нет. Вы ничего не понимаете.
— Хорошо. Объясни.
— Все это — лишь эксперимент.
Костя представил себе ясноглазого демона. Глаза — яркие, точно фары. Лучи пробивает дневной свет так, будто бы это не свет, а темнота. Лучи — лазеры. Он ходит по вагонам, неся адский огонь. Но вот только почему он действует избирательно? Впрочем, почему — избирательно? Просто не везде остаются отпечатки. И это только кажется, что смерть от такого огня моментальна. Нет, это — долгая и вечная смерть. Жертвы воспламеняются. Они горят вечно. И теперь они вот здесь, в этой стенке. Они превратились в изображения, которые испытывают адские муки. Они будут здесь все время, пока существует этот ужасный поезд.
— Ваш билетик, господа, — говорит ясноглазый демон.
— Идем, — сказал Костя.
— Хорошо, — ответил ему Петькин, — а выводы.
— Выводов никаких нет. Нужно действовать. Посмотрим на практике. Что увидим, то и примем за веру.
— Ваш билетик, — говорит Костя.
Он — ясноглазый демон. Он прожигает воздух своим зрением. Его сущность испытывает великий голод. Еще секунды, и он умрет от того, что не поест.
— Билетики! — кричит он гневно.
Люди закрывают лица руками. Они кричат от боли и ужаса, но им ничего не может помочь. Они — всецело в его власти.
— Билетики!
— Билетики!
— Билетики!
Они тянутся к сумкам и карманам. Они думают, что, показав свои билетики…
Он не выдерживает и включает свою печь. Огонь испаряет сущности. Души лопаются. Они не выдерживают, и из них вылетают ядра. Он всасывает их, чувствуя наслаждение.
Она пытается закрыться руками…
Нет, это уже не она. Тело уже превратилось в пар…
— Идем, — сказал Саша.
— Да, — Костя точно очнулся.
… Картина следующего вагона была еще более наглядной и не менее ужасной. Только — неизвестный свет не испарил тела. Здесь находились скелеты. Скелеты в одежде. Они находились в купе в неестественных позах. Руки — широко расставлены. Головы — запрокинуты. Рты раскрыты. Они как будто кричали перед смертью.
Но ведь — стоит отметить — никто ничего не слышал.
Ткани на костях не было. Они были «обработаны» идеально. На вскидку их можно было принять за школьные экспонаты, сделанные из пластмассы.
— Тоже самое, — подумал Костя, — нет, не то.
Перед глазами у него возникала картина — сама собой, точно ее вызвали кликом мышью по иконке на рабочем столе. Он сам удивился — это было слишком явно, но — также — в этом умопомешательстве скрывались тепло и радость. Это было странно. Он ясно отдавал себе отчет в том, что происходит.
— Какой кошмар, — сказала Аня.
— Да, да, — Саша говорил первое, что приходило ему в голову.
Но у него не было никаких конкретных мыслей. Он и понятия не имел, что делать.
Костя увидел существо, вошедшее в вагон. Это был проводник, в руках у него был поднос с горячим чаем. К проводника были острые клыки и хвост.
— Здравствуйте, — он поздоровался спокойно, вальяжно.
Люди застыли на месте. Это был ровный, перманентный, ужас.
— Чаёк, — обрадовано сказало существо.
Оно обнажило ладонь — это было что-то ужасное, с массой тонких желтых пальцев. Ладонь проводника напоминала пучок из толстых ниток. Десять, двадцать, сто…
— Что же тут произошло?
Страница
31 из 86
31 из 86
