Длинная жизнь

Вот теперь можно и на публику, мир завоевывать. Вылезаем из норы!

Что-то не желает мир завоевываться. Как смотрели на меня жалостливо, так и смотрят. Но это ничего, главное, что я сама на себя так больше не смотрю!

Надо бы повысить степень моей самостоятельности. Гуляя вокруг дома, мир не увидишь, новых людей не встретишь.

Дома я почти все могу делать, но в дороге сложнее. А если вдруг одежду подправить придется? Туалеты как использовать? Деньги доставать? У нас тут не Америка, присесть не всегда найдется место такое, чтобы не в грязь. Пора учиться на весу кое-что делать, моей гибкости для этого явно не достаточно. Тренировки и еще раз тренировки! Мало куда-либо дотянуться, надо еще и сделать это красиво, не искривиться и не упасть. Жалко, что дома нет таких больших зеркал, как в физкультурном зале поликлиники. Не будешь же пару раз в день туда ходить, даже если бы пустили.

Кажется, нет больше места, куда я не могла бы дотянуться. Или есть? Пожалуй, на спине найдется такое место, пробуем туда добраться, изгибаемся, ой, что-то заскочило, ногу из-за спины обратно не выпрямить. Мама! Помоги, пожалуйста! Наверное, не стоит туда доставать, нет в этом большой потребности, многие люди и руками себе за спину достать не могут.

С одеванием теперь никаких проблем. Воротничок поправляем, сумочку через плечо. К походам на полдня можно считать себя готовой.

Транспорт. Что мне доступно? Автобусы, троллейбусы, трамваи, с ними все просто, входи и едь. А час пик, наверное, никто даже внимания не обратит, одной рукой у тебя больше, двумя меньше, в толчее не заметно. Однако, основным транспортом они считаться не могут, слишком уж редко ходят, иногда их можно вовсе не дождаться, сколько ни стой на остановке. Есть еще маршрутки, но как их поймать? Ногой размахивать? А если остановится кто-то другой? Отбивайся потом от предложений подвезти, голосование ногой у людей неправильно ассоциируется. Решение нашлось. Идем ножками к ближайшему перекрестку, там маршрутки сами притормаживают, стоит только на них пристально посмотреть, глазами голосуем. Что там дальше, метро. С метро проблемы, непонятно как на эскалаторе ездить. Остановись он резко, как это нередко случается, лететь мне вперед до самого низа, если только кто не поймает. Приходится каждый раз просить кого-нибудь подстраховать, самостоятельность называется… В крайнем случае, можно и на ступеньку сесть, но придется потом с теткой объясняться, ей же издалека не видно, кто и почему правила нарушает. При подъеме лучше, но не намного. Шею не сломаю, но синяки мне ни к чему, особенно на видных местах. Оставляем метро на крайние случаи. Если уж просить кого-либо помочь, так можно и знакомого с машиной вызвонить, пока никто не отказывался меня возить, вот только не хочется все время от других зависеть.

Некоторые опасения были с карманниками, напрасно беспокоилась. Все на меня глазеют, воришке не подступиться. Его ведь и линчевать могут за попытку обидеть «бедную девушку». У всеобщей жалости есть свои преимущества.

Пока я осваивалась на улице, лето прошло, скоро теплее одеваться придется, снова осваиваться, в зимней одежде. С башмаками надо что-то придумывать. Летом оказалось все просто, подошла даже часть старой обуви. Всякие босоножки «ни шагу назад» раньше казались странными и неудобными, а они просто для безруких создавались, чуть шевельнешь ногой и она уже не нога, а рука. О зимней обуви надо побеспокоиться заранее, вот и займемся походами по магазинам.

Это оказалось увлекательным. Не в деревне живем, магазинов много. Ну и что с того, что в большинстве для меня ничего не найдется. Погоняем продавцов, пусть потрудятся, не пустые капризы исполняют, самим видно. Нечасто находятся башмаки, такие чтобы и тепло было, и красивые, и устойчивые, и снимались одним движением.

Очередной магазин. Продавец смотрит на меня как обычно, он бы пристрелил бы бедняжку, чтобы не мучилась. Прошу помочь, оживляется, бегает, целый час мы с ним подбираем варианты. Ухожу с покупкой. Я довольна, он доволен. Доволен и мной и собой, от жалости и следа не осталось. Смог помочь по-настоящему, профессионально, это перевесило. Врожденная у людей жалость или ее вбивают семья и школа? Была бы врожденная, он бы с ней так легко не расстался. Значит воспитывают. Как? Что-то не припомнится специальных занятий по жалости. Может, я их не замечаю потому, что сама такая? Как бы проверить? Ну-ка, представим, сидит кто-то покалеченный, ручки-ножки худые и скрюченные, голова дергается… Нет, не могу смотреть… не противно, нет… Жалко? Может быть, только эта жалость странная, я ведь помочь не бросаюсь, я боюсь, я хочу, чтобы этого не было. Так наверное и меня воспринимают… или по-другому? Мне-то помочь предлагают. Наверное, других, которые отворачиваются, я просто не замечаю.

Четвертый кошмар: Поклонники

Все! Дальше так нельзя!