Гоетия

— Ты хоть знаешь, сколько в этом районе кладбищ? — скептично спросил следователь. Гоша тут же сник.

Сергей взял со стола карту города.

— Места преступления расположены по гексограмме, а главное действие должно происходить в ее центре. Кажется, вот оно. В этом месте есть кладбище?

Владимир задумался, глядя на точку, на которую указывал аспирант.

— Нет. Здесь заброшенный склад. Пару лет назад там хотели провести реконструкцию. Начали копать и обнаружили могильник жертв НКВД тридцатых годов. Такой, как в Куропатах, только поменьше. Дело постарались замять, да и хозяин вдруг разорился, а здание осталось стоять никому не нужным.

— Могильник — это хорошо, — все снова посмотрели на Гошу. — Я в том смысле, что там захоронены тела умерших насильственной смертью и не упокоенных по христианским обычаям. Идеальное место.

— Тогда едем, — скомандовал Владимир.

Ника очнулась от того, что ее окатили холодной водой. В глаза ударил свет лампы. В воздухе чувствовался запах парафина и ладана. Картинка медленно приходила в фокус.

— Наставник? — громко позвала она.

— К вашим услугам, Вероника Дмитриевна, — донеслось откуда-то сзади.

— Какими же мы были идиотами! Верили тебе, а ты использовал нас, как тех несчастных школьников. Володя ведь предупреждал, что все вы либо шарлатаны, либо сумасшедшие.

— Интересно, а вы себя причисляете к первым или ко вторым? — издевательски поинтересовался Угольев, но Ника не стала отвечать, и он продолжил: — У каждого из нас свое предназначение: мое — ввести человечество в новую эру, школьников — помочь в приготовлении к ритуалу.

— А как насчет моего предназначения? Стать жертвенным ягненком? — с вызовом спросила Ника, хотя смелости в себе не чувствовала. — Ты ведь наверняка знал, что мой брат — следователь. Он так этого не оставит.

Угольев ухмыльнулся и почти ласково коснулся щеки своей жертвы рукой, облаченной в белую перчатку.

— Да, это было опасно, но ради тебя стоило рискнуть. Я ведь собираюсь вызвать не обычного демона гоетии, а одного из древнейших. Его имя не помнит ни одна, даже самая старая религия, а силы таковы, что могут подчинять пространство и время. Человеческое тело вряд ли подойдет для подобной сущности. Для этого нужен некто с даром сноходца, таким, как у тебя. К тому же, твоя физическая сила весьма ограничена, — Угольев так же нарочито ласково коснулся колена Ники, отчего по ее спине градом покатился холодный пот. — Изъян твоего тела заточит демона в оковы, с помощью которых я смогу им управлять. И тогда он подчинит весь мир моей власти. Разве это не великолепно?

Ника заскрежетала зубами то ли от страха, то ли от злости. Только теперь она заметила, как тщательно Угольев подготовился к ритуалу. На нем была церемониальная одежда: белоснежная мантия с золотыми сигилами, перевязанная длинным кожаным поясом с надписями, высокая остроконечная митра, в руках короткий жезл из слоновой кости.

Над помещением тоже хорошо поработали. Вокруг стула, на котором сидела Ника, была начертана пентаграмма. В вершинах горели свечи, рядом с ними стоял сосуд с кровью и еще один с водой для омовения, человеческие кости, земля в горшке, жаровня для трав и клетка с вороном. Когда Ника взглянула на птицу, та громко каркнула, как будто хотела выразить сочувствие, ведь она тоже была здесь пленницей.

Угольев монотонно читал заклинания на латыни из старинного фолианта. «Верно, это похищенный из Берлинского музея манускрипт», — отстраненно подумала Ника. Снова посмотрела на ворона, а тот на нее. Мысли их потекли вместе, постепенно сливаясь в одно.

«До чего сложный ритуал. Ритуалы по вызову демонов вообще не просты, но этот… Одна ошибка и все может обернуться очень скверно. А ведь она неизбежна. Средневековые чернокнижники для составления трактатов часто пользовались трудами арабских коллег, а те в свою очередь много заимствовали у более древних народов: египтян, шумер. И кто знает, насколько записанный в манускрипте ритуал отличается от того, изначального, и от другого, того, который проводится сейчас.

— О древнейший, мудрейший из мудрых, могущественнейший из всех владык Преисподней, взываю к тебе, явись в этот мир и повинуйся моей воле. Амен! — торжественно закончил Угольев, остановившись напротив Ники. Несколько минут ничего не происходило. Мерно чадили свечи. С улицы доносились завывания ветра. Наставник нахмурился, еще раз воздел руки и отчаянно громко крикнул:

— Явись!

Трижды каркнул ворон и где-то совсем близко громыхнуло. Угольев от неожиданности схватился за сердце. В следующее мгновение погасли лампы и свечи. Воцарилась кромешная тьма. Снова громыхнуло, на это раз по-другому, как будто выбивали дверь. Темноту разрезал узкий столбик света и до Ники донесся такой родной, такой желанный голос брата.

— Я здесь, — закричала она что есть мочи.