Книголюб

Тем же самым занимаются и книжки в холодильнике.

Так он и сделал — сидел и ждал до тех пор, пока книжки не начнут размораживаться. Поскольку был август месяц, то у подростка не хватило ума раскрыть окно и разложить все эти книги на подоконнике. Тем более, что окна выходят на запад и до захода солнца эти куски льда успели бы неплохо растаять. А ещё можно было бы попробовать накипятить воду и кинуть в неё заледеневшие книги. То есть, способов была просто уйма, но подросток ни один из них не мог использовать. Всё, что он делал, это тупо сидел и ждал, пока солнце не начнёт заходить за горизонт и улица — погружаться во тьму. Чтобы потом посмотреть на эти книги, которые ещё не успели растаять и подойти к двери — обругать этого лживого старикана.

— Что же они не тают?! А? Чего молчишь — язык проглотил?

Надо сказать, что не сразу до него дошло, будто бы в окна кто-то скребётся. Сначала одно окно царапнёт, потом другое… Ну, как будто бы птица с одного на другой подоконник перескакивает и пытается заточить об него свой клюв.

Подросток не обращал на этот странный скрежет ровно никакого внимания. Он сидел над своими книгами как истукан, уставился в одну точку так, словно даже и понятие не имел, что с тех пор выгребленные им из холодильника отмороженные книги не растаяли даже на миллиграмм; что с тех пор, как он их вытащил, если учесть тридцатиградусную духоту, которая царит в квартире (солнце к вечеру хорошенько напекло), книги давно уже должны были напустить на пол хорошенькую лужу. Причём, сваленные в беспорядочную кучу. А они так странно лежат, словно, как и этот, заторможенный от наркотиков подросток, понять не могут, что давно уже должны перестать быть отмороженными; словно не могут понять, что из морозильной камеры их выгребли, а не наоборот. Хотя, весь холодильник старика — это одна сплошная морозильная камера. С тех пор, как подросток выгреб из него все до единой книги, прошло не меньше шести часов. За это время книги могли бы уже здорово растаять. Но, поскольку подросток даже холодильную дверцу не закрыл (холодильник гудел или затихал в обычном своём режиме при распахнутой настежь дверце), то не потекло всё на пол не только из книг, но из холодильника. И, если бы тот странный голос из-за двери спросил бы этого подростка, чего он расселся как истукан и «сидит у моря — ждёт погоды» (мол, почему не суетится, как суетился до этого), то ответ невольно напрашивался сам: подросток поверил в то, что «голос из-за двери» говорит ему чистую правду. Наверно его очень сильно растрогали слова старика типа «капуста в холодильнике» или то, что старик пояснил ему про полки. Мол, а что, разве внутри холодильника нет полок? И в связи с этим ему вдруг взбрендило в голову, что каждое слово этого безумца из-за двери — чистая истина; святая и непреложная правда. Вот он всё это время сидел и сопел (ну, так, словно от его сопения книги быстрее начнут таять), а треклятые книги всё не тают и не тают.

— Ты, сопляк думал, что поманишь меня этой жалкой кровью, — вдруг резанул ему по уху неожиданный голос, — и я сразу же на неё куплюсь?!

Подросток так перепугался, что даже не усидел на корточках и кувыркнулся на спину. Однако взгляд его в это время ловко успел перенестись от книг в сторону чёрного окна. Ведь скрежещущий голос был слышен именно оттуда.

— Намажешь её изнутри оконного стекла, — продолжал скрежетать голос, — и всё? И думаешь, что дело сделано?!

За окном торчал лысый стариковский череп. Казалось, что старик был так сильно взбешён нелепым видом этого неуклюжего подростка, что торчащие в его черепе зрачки так сильно побелели, что уже начинали светиться в темноте. То есть, придавать его свирепой физиономии такие очертания, чтобы череп был виден даже в том случае, если бы засевший в «череповой» квартире шкет догадался бы пощёлкать выключателями и, как только стемнеет, включить свет. То есть, чтобы лучше было видно, начали ли таять его книги или не начали.

— Я же тебе, дубине, говорил! — рычал тот. — Какого хрена ты меня не слушался? Почему не пустил из окна кровь! А?

Тут-то подросток всё и понял! Оказывается, его сумасшедший сосед является ведьмой: наверно, среди ночи он вылетает из окна на ступе, отталкивается метлой от подоконника, так, чтобы грести ей по воздуху, словно веслом. А его, конечно же, в это время никто не видит. Иначе подросток давно бы уже наткнулся на видео, выложенное кем-то в Ю-Тьюбе. Но, поскольку дом, в котором живёт этот паренёк, построен на самой окраине города и с западной стороны окон простирается лесополоса, то ведьму-старика увидеть никто бы и не мог. Потому что за окнами тьма такая, что хоть глаз выколи. Тем не менее, мальчишке задали вопрос и надо было на него что-то отвечать, а не продолжать таращиться на бесполезные книги.

— А потому, что, если бы ты за ней метнулся, — попытался он состряпать нечто остроумное, — то тебя тут же спалило бы жаркое августовское солнце!