Пыльные окна

Ты сумел их убедить. И Фролова, и Полину. Лидера Уруту ты тоже почти убедил, хотя он парень не из пугливых.

Я почувствовал что-то вроде укола злорадного торжества. Он, видимо, еще не знал.

— Ну, с последними все было не просто. — теперь настала моя очередь ухмыляться. — Впрочем, в какой то мере я наверное убедил и его, да.

Максим нахмурился, пригляделся.

— Так значит это ты вчера зажег огни на дамбе? — он покачал головой. — Я-то думал они там между собой перелаялись. Браво, Лешка. Браво! Не устаю поражаться твоей метаморфозе!

— А я — твоей. — сказал я. — Ради чего, Макс, объясни мне, дураку. Ради чего ты затеял весь этот бред?

— Видишь ли, Леша. — он развел руками. — Наверное мне просто надоело все это дерьмо. Ты только посмотри, сам посмотри — кем мы стали?

— Кем, Макс?

— Кукловоды в белых перчаточках, с циничненькой гримаской на личике. Ты раньше этого не замечал — потому что сам был куколкой. А теперь я рад, очень рад, что мы можем говорить на равных. Посмотри на свои ручки, кукловод, погляди в зеркальце! Видишь, к тебе привязаны лесочки — и за них тоже кто-то дергает — большой и страшный, плохо видимый отсюда, снизу. Врубаешься, Каштан? Добро пожаловать в реальное дерьмо! А я ведь не сразу это понял! Для этого надо было через многое пройти, носом прорыть до земной коры, чтобы наконец врубиться, что тебя используют вслепую, как долбаную землеройку…

Он смотрел мне в глаза. И в них я видел ненависть.

— Ты ничего не понял, Макс. — сказал я. — Ты хочешь перестроить мир под себя. Но это невозможно, пойми.

— Ты ошибаешься. — он ткнул в меня пальцем. — я просто разрушаю вашу долбаную систему. Мне надоело быть кретином в колпаке с бубенцами, который пляшет на чужой леске. Вы же идиоты, настоящие идиоты. Вам в руки бежит громадная сила, а вы пытаетесь ее упрятать подальше, в чуланчик, запереть на ключик. Трясетесь над жалкими крупицами, скупые рыцари. А тех, кто реально использует силу, с завистью называете «минусами». Термин-то какой дурацкий, какой осел это придумал… Тьфу! Строите из себя добрых волшебников для человечества. Да человечество плюнет в вас — и вы утонете! Потому что вы — пешки.

Он вновь ткнул в меня пальцем, продолжил, срываясь на хрип:

— Но это ничего, ничего… Я покажу вам настоящую свободу, я покажу вам настоящее будущее! Я научу вас жить.

Неужели это правда? И если бы он захотел, если бы Дима поверил ему, а не мне, то этот человек с безумными воспаленными глазами смог перекроить мир по своему усмотрению? И я бы жил в его мире?

И чтобы это был бы за мир?

— Не верю. — оборвал я.

— Что? — он запнулся.

— Я не верю в твой мир, Макс. Не верю в твою новую эпоху. Ты не знаешь, что значит быть Индикатором. — я горько усмехнулся. — Индикатор — это, прежде всего, человек с очень развитой фантазией. Очень чувствительный человек. Я не верю, что ты можешь выдумать новый мир. Если бы ты смог — ты просто встал бы на место нынешнего шахматного короля. Не короля даже… Стал бы пешкой, вышедшей в ферзи. Это конечно лучше, чем ничего. Но правила игры — их тебе не дано изменить. Ты просто Проводник. Всего-навсего Проводник.

— Вот как ты заговорил. — его разбирало. — Вот значит, как ты думаешь, Лешка?!

— Да, именно так. И даже если у тебя что-нибудь и получилось бы — это просто было бы концом нашего мира. Ломать не строить, Макс, веришь?

Он как-то странно дернул шеей, прищурился.

— Тогда нам больше не о чем говорить, Алеша.

На миг мне показалось, за черной пеленой, застилающей его глаза, мелькнуло что-то совсем другое, не злоба и не ярость. Мелькнули разочарование и обида.

Он повернулся ко мне спиной. Медленно двинулся прочь, через пустырь.

— Максим! — сказал я ему в спину. — Я не могу позволить тебе уйти!

Он замер на месте и медленно повернулся.

— Судьба мира? — усмехнулся он. — Помнишь?

Я промолчал. Да, конечно я помнил ту фразу Черномора, обращенную к нам, совсем еще мальчишкам, отчаянно наглым и бесконечно уверенным в себе. Тогда мы не придали ей особого значения, она показалось смешной, патетической, да и просто глупой.

Он медленно вынимал руки из карманов.

— Мне очень жаль, Леша.

Я едва успел отразить его первый удар.

Максим был настоящим профессионалом. «Проводник» высшей категории, не то что я, едва вступивший на этот путь, начав управлять невидимыми силами.

Он медленно и незаметно втягивал в себя энергию, пока мы разговаривали. Спокойно и методично, продолжая говорить, и почти не меняясь в лице.

И я не смог почувствовать, что он готовит для меня.

В ушах зашумело, застрекотало, сухо затрещало. Как будто бы целые мириады саранчи, появившись из ниоткуда, зароились вокруг. Решили оглушить меня.

По телу прошла стремительная волна холода.