Шрамы на сердце

— Да. Ее язык был зеленым, как лист подорожника и опухшим, словно у нее обезвоживание. Сейчас я даже боюсь взглянуть на него.

— Средство поможет. Все будет хорошо. Еще чуть-чуть и все закончится. А тебе нужно вздремнуть, хотя бы пару часов. Я присмотрю.

— Спасибо. Ты не представляешь, как меня выручил. Нужно следить за кардиограммой, вон та зеленая змейка, играющая зигзагом. Обязательно разбуди, если будут какие-то изменения. Ты отличный человек — Матвей Данилевский! — Эмиль встал на ноги и направился к палате.

— Слушай, Эмиль! Скажи мне, как так произошло, что ты стал профессором в тридцать пять лет? — на лице Матвея появилась ехидная улыбка.

— Так же, как и ты, писателем в двадцать семь, — бодро ответил Эмиль и вошел в палату.

Писателю показалось, что уставший отец заснул ещё в движении, не опустившись в кресло. Взяв стакан каппучино, Матвей взял плеер и сел напротив палаты.

Прошло четыре с половиной часа, прежде чем Матвей увидел, как девочка сжала кулачки, и через секунду разжала их. Девочка облизнула высохшие губы. Писатель вскочил на ноги, выронив плеер на пол.

Мочевой пузырь, принявший шесть чашек каппучино, был готов взорваться. Забыв о дискомфорте, писатель прильнул к окну. Матвей потянул руку к дверному косяку, мимолетно взглянув на профессора и его жену. Эмиль и Карина спали тем мертвым сном, который валит людей, вернувшихся домой с ночной смены.

Девочка ногами стянула одеяло и потянулась, словно пробудившийся в летнюю жару котенок.

Матвей вошел в комнату. Ему стоило бы вести себя тише, но он безразлично шаркал обувью. Девочка открыла глаза, до того как писатель успел разбудить родителей. Он застыл в позе подкрадывающейся пантеры, поймав на себе удивленный взгляд ребенка.

— Привет, маленькая моя! — тихо проговорил Матвей.

— Здравствуйте, — рассеянно ответила девочка.

— Как ты себя чувствуешь?

— Мне хорошо. Нечего не болит. Хочется кушать.

— Я разбужу твоих родителей. Хорошо?

Девочка кивнула. Она присела на кровати и сонно потерла глаза.

Матвей похлопал по плечу Эмиля, затем Карину. Профессор вскочил с места ловкостью заснувшего на посту солдата, Карина же, некоторое время не могла пробудиться ото сна.

Родители бросились к девочке и обняли ее. Маленькая девочка, на руке которой висел браслет «Лиза», радостно смеялась.

Матвей невольно взглянул на ее язык. Он был естественного цвета. С чувством выполненного долга, писатель накинул пиджак, засунул в карман галстук, и закинул в автомат еще монет. Очередная чашка каппучино была выпита наполовину — писатель спешно удалился в туалет.

Выйдя из него, Матвей вернулся к палате. Пальцами он мял сигарету и с минуту наблюдал за семейной идиллией. К чувство выполненного долга добавились облегчение, радость и удовлетворение. Засунув наушники в ухо, Матвей зашагал к лестницам.

Эмиль хотел догнать писателя. Решив перезвонить ему позже, остался в палате.

Глава 11. С чистого листа. Январь 2009

Матвей невольно вздрагивал, каждый раз, когда по новостям сообщали о новом пожаре с большим количеством жертв. Но причиной трагедий в домах престарелых и школах были халатность людей, поджоги и замыкание проводки.

Писатель был уверен — ОНО вернется. Даст о себе знать. Начнет убивать. Писатель выключил телевизор и прошел в комнату, переоборудованную под кабинет.

Он прошел к своему компьютеру. На белом листе текстового редактора мигал курсор. Заголовок очередной главы ждал своего развития.

Матвей снял с красного фломастера колпачок и поставил точку на огромной карте. Она висела на стене, за спинкой кресла. Писатель смотрел на города и села, отмеченные тревожной красной точкой каждый день, пытаясь определить какую-нибудь закономерность.

Писатель тщетно старался делать это тайком от беременной жены. Анна была уже на третьем месяце. Ее мучила постоянная изжога. Девушка не расставалась с бутылочками йогурта. Молочными продуктами был заставлен весь холодильник, вытеснив пиво и колбасу Матвея. Хотя после возвращения пил только однажды. В тот день, когда маленькая Лиза пошла на поправку, профессор пришел к нему с двумя бутылками ужасной выпивки, называемое им «домашним самогоном».

Со времени выписки из госпиталя прошло пять месяцев. Средний палец и мизинец правой руки так и не слушались своего хозяина. К тому же писатель безуспешно пытался избавиться от ночных кошмаров. Анна быстро привыкла к звукам шлепающих по полу ног — Матвей выходил на кухню и пил кофе. Затем, полагая, что Анна не почувствует запах дыма, курил, включив вытяжку и распахнув форточку.

В восьмистах километрах от Москвы, в Казани, профессор кафедры геологии и геофизики занимался тем же самым. С той лишь разницей, что Эмиль посвящал поиску чудовища все свое свободное время.