Он полагал, что если он отдал себя человеку, то и человек тут же должен отдать ему себя. Увы, в жизни всё было устроено иначе и зачастую, отдавая себя целиком ты ничего не получаешь взамен и это нормально…
Добавить в моё избранное
283 мин, 15 сек 6264
У неё потрёпанный вид и бледное лицо, тёмные круги под уставшими глазами и тощие трясущиеся руки. Исхудавшая девчонка в растянутом балахоне мерзкого болотного цвета. Перегидрольные волосы с черными корнями пристают к липкой коже. Хриплым срывающимся голосом она рассказывает нам о том, как укололась впервые. Ее жизнь разделилась на «До» и «После». Так и несёт банальщиной. Говорит о том, что была мед. сестрой в онкологической клинике, там она познакомилась с молодым человеком, влюбилась… влипла, так сказать, по самые уши. Она улыбается когда говорит о том, как у них сначала всё было хорошо. У нее дрожжит подбородок когда она натягивает улыбку. Рассказывает о том, что он оказался наркоманом и как это перевернуло ее жизнь. Она всхлипывает говоря о том, как она таскала морфий у онкобольных для своего этого нарколыги, после чего ее с позором уволили. Тогда она отделалась штрафом и лишением сертификата. Нарколыга ее вскоре бросил, потому что она больше не могла доставать ему морфий. Она не смогла с этим смириться и сама подсела на это дело. Спустя прошло больше полу-года и она поняла, что если что-то не изменит, то окончательно угробит себя и свою жизнь. Так она оказалась здесь.
В реабилитационном центре для наркоманов.
В ответ все хлопают в ладоши, приветствуют ее и понимающе качают головой. Очередь переходит к толстячку в резиновых тапках и нервным тиком. От него пахнет арахисовым маслом и пивом. Он рассказывает, что сел на героин после смерти своей жены. Не мог перенести утраты. Говорит, что его детям не нравится такое новое увлечение их папаши, а потому они отправили его сюда. Сами они уже взрослые и имеют собственные семьи, они любят его, но не могут на это смотреть. После каждого предложения он словно проваливается в свои собственные воспоминания и забывает о том, где находится. Его приходится подталкивать и только тогда он продолжает.
За окном утро, но на улице такой туман, что вокруг ничего не видно. Мне нравится, потому что тогда я не вижу людей. Не вижу их мерзкие лица.
Очередь доходит до меня, но я отсутствую. Я где-то там, за пределами этого центра, погружаюсь в осенний туман.
Расскажи нам свою историю? Как ты оказался здесь? — женщина куратор обращается ко мне пытаясь включить меня в общий разговор.
Знакомство. Сегодня первый день нашей «реабилитации». Мы вынуждены посещать эти собрания дважды в неделю. Компания тут собралась весьма своеобразная. Кем я их считаю? Сборищем лузеров. Не больше, не меньше.
Меня зовут Гарэтт, мне 22 и я опиушник. Я такой потому что это мой образ жизни, я здесь потому что так хочет мой папаша. И я вовсе не нуждаюсь в ваших «всё будет хорошо», «ты обязательно справишься» и всякое такое… Я принимаю это потому что мне так нравится и я буду это принимать, потому что мне это нравится, и я честно, не знаю, на что расчитывал мой папаша когда сдавал меня сюда, но я сделаю всё возможное чтобы доказать ему, что он облажался. Всё. Я закончил.
Она смотрит на меня как на маргинала, но пытается сохранить личину компетентности и остатки толерантности. Выходит натянуто.
Даёт слово следующему. Парень-наркоман потирающий пальцами свой нос и грызущий свои ногти в ожидании очереди. Шмыгает носом и начинает рассказывать о том, что по началу начал с травки, а потом перешёл на колёса, жрал какую-то клубную дурь, после захотелось попробовать что-то новое и в оконцове интерес привёл его к наркотической зависимости. Говорит, что забросил учёбу, разочаровал близких и бла бла бла…
Я считаю их всех неудачниками и просто жду когда всё это закончится. Осталось 10 минут. Я посматриваю на часы, что висят над головой у кураторши, на всех этих людей, на дверь выхода. Мимо, по коридору ходят люди в белых халатах. Кто-то здесь лежит, а кто-то просто находится в таком пограничном состоянии как я.
На сегодня всё, а на следующем занятии мы…
Не успевает она закончить как я сваливаю оттуда. Быстро прохожу по светлым коридорам в поисках выхода. В глаза режет мигающий свет ламп, санитары идут мне навстречу. Смотрят на меня как на пациента. Провожают взглядом. Запах медицинских мазей и больничного, постельного белья бьёт в нос.
Я сажусь в свой кадиллак и закуриваю. Запрокидываю голову и растворяюсь в тумане и сигаретном дыме. Совсем раннее утро. Так рано, что, наверняка, еще не открыт ни один бар. В холле стоит этот парень со шмыгающим носом, чиркает зажигалкой, пытается раскуриться, но у него плохо получается.
Недавно рассвело и всё еще горят фонари отдавая в тумане оранжевым светом, сыро и холодно не смотря на то, что это ранняя осень.
Депрессивное утро.
Дурманящее состояние после вчерашней пати. Кажется, что виски до сих пор не выветрился из моей головы. Мне снова хочется провалиться в наркотическую эйфорию. Меня не пугает то, что со мной будет. Потому что… наверное потому что меня уже нет.
В реабилитационном центре для наркоманов.
В ответ все хлопают в ладоши, приветствуют ее и понимающе качают головой. Очередь переходит к толстячку в резиновых тапках и нервным тиком. От него пахнет арахисовым маслом и пивом. Он рассказывает, что сел на героин после смерти своей жены. Не мог перенести утраты. Говорит, что его детям не нравится такое новое увлечение их папаши, а потому они отправили его сюда. Сами они уже взрослые и имеют собственные семьи, они любят его, но не могут на это смотреть. После каждого предложения он словно проваливается в свои собственные воспоминания и забывает о том, где находится. Его приходится подталкивать и только тогда он продолжает.
За окном утро, но на улице такой туман, что вокруг ничего не видно. Мне нравится, потому что тогда я не вижу людей. Не вижу их мерзкие лица.
Очередь доходит до меня, но я отсутствую. Я где-то там, за пределами этого центра, погружаюсь в осенний туман.
Расскажи нам свою историю? Как ты оказался здесь? — женщина куратор обращается ко мне пытаясь включить меня в общий разговор.
Знакомство. Сегодня первый день нашей «реабилитации». Мы вынуждены посещать эти собрания дважды в неделю. Компания тут собралась весьма своеобразная. Кем я их считаю? Сборищем лузеров. Не больше, не меньше.
Меня зовут Гарэтт, мне 22 и я опиушник. Я такой потому что это мой образ жизни, я здесь потому что так хочет мой папаша. И я вовсе не нуждаюсь в ваших «всё будет хорошо», «ты обязательно справишься» и всякое такое… Я принимаю это потому что мне так нравится и я буду это принимать, потому что мне это нравится, и я честно, не знаю, на что расчитывал мой папаша когда сдавал меня сюда, но я сделаю всё возможное чтобы доказать ему, что он облажался. Всё. Я закончил.
Она смотрит на меня как на маргинала, но пытается сохранить личину компетентности и остатки толерантности. Выходит натянуто.
Даёт слово следующему. Парень-наркоман потирающий пальцами свой нос и грызущий свои ногти в ожидании очереди. Шмыгает носом и начинает рассказывать о том, что по началу начал с травки, а потом перешёл на колёса, жрал какую-то клубную дурь, после захотелось попробовать что-то новое и в оконцове интерес привёл его к наркотической зависимости. Говорит, что забросил учёбу, разочаровал близких и бла бла бла…
Я считаю их всех неудачниками и просто жду когда всё это закончится. Осталось 10 минут. Я посматриваю на часы, что висят над головой у кураторши, на всех этих людей, на дверь выхода. Мимо, по коридору ходят люди в белых халатах. Кто-то здесь лежит, а кто-то просто находится в таком пограничном состоянии как я.
На сегодня всё, а на следующем занятии мы…
Не успевает она закончить как я сваливаю оттуда. Быстро прохожу по светлым коридорам в поисках выхода. В глаза режет мигающий свет ламп, санитары идут мне навстречу. Смотрят на меня как на пациента. Провожают взглядом. Запах медицинских мазей и больничного, постельного белья бьёт в нос.
Я сажусь в свой кадиллак и закуриваю. Запрокидываю голову и растворяюсь в тумане и сигаретном дыме. Совсем раннее утро. Так рано, что, наверняка, еще не открыт ни один бар. В холле стоит этот парень со шмыгающим носом, чиркает зажигалкой, пытается раскуриться, но у него плохо получается.
Недавно рассвело и всё еще горят фонари отдавая в тумане оранжевым светом, сыро и холодно не смотря на то, что это ранняя осень.
Депрессивное утро.
Дурманящее состояние после вчерашней пати. Кажется, что виски до сих пор не выветрился из моей головы. Мне снова хочется провалиться в наркотическую эйфорию. Меня не пугает то, что со мной будет. Потому что… наверное потому что меня уже нет.
Страница
1 из 76
1 из 76
