Немой Мазохизм

Принеси эскорт-меню и чашку кофе.

Минутку.

Он тут же удаляется, а я закуриваю и разваливаюсь на мягком диванчике. Ожидаю. Бармен протирает барную стойку, вымывает бокалы. Официант протирает столик, расставляет перичницы и солонки, меняет пепельницы. Другой обслуживает парня в дальнем углу зала. Играет какая-то спокойная музыка. Женщина дует кальян и место вокруг нее заполняется дымовой завесой. Пахнет парфюмом и ароматическими палочками. Вскоре приходит этот парень, что принимал у меня заказ. Приносит мне чашку кофе и меню. Листаю.

Вот этого засранца… — тыкаю пальцем в одну из страниц — с собой.

С собой?

Не парься, я не собираюсь его забирать на совсем. Ты что, новенький?

Оглядываю его. Он одет в черно-белое. Недоумённый взгляд. Видно, по выражению лица, что новенький. Да и раньше я его тут не видел.

А, да… Я уточню. Подождите минутку.

Шустрее.

Через десять минут новенький официантик приводит его. А тот смотрит на меня, расплывается в улыбке и заваливается на диванчик напротив меня. Ехидно на меня смотрит и смеётся.

Аааахаха, какие люди в Голливуде, Гарэээтт! Не уж то ты ко мне пришёл?

Ооо, Габи, подбери свой грёбаный сарказм, иначе останешься без чаевых.

М-хаха… я рад тебя видеть.

Я расплачиваюсь с официантом, забираю его и мы уезжаем. На ближайшие пять часов он мой. Он не чуть не изменился. Всё такой же высокомерный ублюдок. Хотя, похоже, он стал еще выше, чем бесил меня невероятно, а он постоянно подкалывал меня из-за этого.

Прошло столько времени, а ты так и не подрос, малыш Гарэтт.

Рот свой закрой!

Ты, я погляжу, всё так же покупаешь друзей? — улыбается — неужели так и не обзавёлся новыми?

А ты всё такой же гавнюк, да?

Ну… работа такая.

Знаешь, я бы удивился если бы тебя не обнаружил там. И приди я сюда через пять лет, ты всё равно будешь здесь. Постаревший гомик танцующий с шестом.

А ты придёшь и вновь купишь моё общество, потому что даже через пять лет так и не обзаведёшься друзьями… — улыбается.

Вот она, стабильность, да? — прикуриваю.

Где ты пропадал?

А ты, вероятно, соскучился?

На самом деле да… знаешь, там не все такие как ты.

Мы едем в другое место, мы катаемся по городу. Я не любил сидеть в том заведении, я не любил те комнаты насквозь пропитанные сексом и запахом пота. Не любил этот дешёвый запах ароматических палочек и знакомые лица. Мне не хотелось всей этой атмосферы. Всей этой вульгарности. Клубной обстановки и громкой музыки. Тербкого запаха алкоголя и травы буквально окутывающего тебя насквозь.

Я был… в аду… — я облакачиваюсь на него, подымаю свою голову вверх и смотрю ему в глаза.

Хах… ты и драматизируешь. Случилось что-то?

Я решил изменить свою жизнь в лучшую сторону… — затягиваюсь — а она превратилась в сущий кошмар.

Тебя не было почти три месяца… я думал, что ты где-нибудь уже сдох от передозы.

Я чист.

Ты чист? — усмехается — ты и чист? Это как если бы я бросил свои танцы и пошёл читать лекции о душевном покое.

Габриэль… я чист уже месяц — повторяю серьёзно — я решил завязать с этим.

Неет… — не верит.

Даа — улыбаюсь.

Твой папаша, небось, с ума сошёл от радости?

Да… да, он счастлив.

Вот только ты выглядишь не очень счастливым.

Да… есть такое…

Мы сидим около часа в этой аллее. Почему-то мне не хотелось таскаться по клубам, хотя раньше мы всегда туда ходили с Габриэлем. Я ложу свою голову ему на колени, а он говорит, что рад, что я вытащил его оттуда, хоть на чуть-чуть, ему этого не хватает. Он гладит моё лицо и говорит, что я не изменился. Сверху падают листья. Он улыбается. Он всегда улыбается, даже внерабочее время.

Холодает. Мы решаем поехать ко мне. С Габриэлем я познакомился около полугода назад. Я тогда впервые пришёл в это заведение. Впервые узнал об эскорт-меню. Впервые посетил эти комнаты. Я видел их всех. Я был с ними со всеми, но в последствии возвращался только к Габриэлю. Не знаю почему, возможно потому что он был чем-то похож на меня самого, кроме того он был отличным слушателем и неплохим собеседником. Он никогда не перебивал меня и всегда проявлял интерес. Не знаю, было ли это наигранно в силу его работы или он сам по себе был таким. Тогда он встретил меня этим, привычным ему, высокомерным взглядом. Он фамильярно развалился на кресле в ожидании меня, наркучивал свои темные волосы на пальцы и ехидно улыбался. От него так и не несло высокомерием. Меня это раздражало, но он был красив. Я тогда подошёл к нему, схватил за ошейник и выволок его с кресла, толкнул к шесту, а сам сел и так же фамильярно развалился на месте где он только что сидел, уставился на него тем же высокомерным взглядом и тогда он улыбнулся мне, искренне, без своих этих самодовольных замашек.