Немой Мазохизм

На утро проснулся один. В его постели.

Где он?! — я вскакиваю и с испугом оборачиваюсь по сторонам — где он, Даниэль!? — я трясу его за плечи, а он и сам ничего не соображает — куда его дели?!

Кого дели? Я не знаю!

Я выбегаю в коридор и смотрю по сторонам, кругом как всегда куча психов, кто сидит на полу и хаотично качается туда-сюда, кто-то царапает стену издавая противный скрежет от ногтей. Одна уставилась в окно и не могла оторвать глаз от неба, а другая ела цветок из горшка. Они все были такими странными и неадекватными. Я каждый день задавался вопросом «Что я здесь делаю?», но никогда сам себе не мог на него ответить. Я бегу проверять душевую, сортир, столовую, но нигде его нет. Я начинаю волноваться. Они не могли отобрать у меня единственного друга.

Где этот парень? — я останавливаю одного их санитаров, цепляюсь за его халат.

Ты о ком?

Эл… Эллери, где он? Из шестой палаты. Куда вы его дели?!

Не знаю о ком ты, а если не успокоишься, то получишь дозу успокоительного, ты меня понял? — говорит он хватая меня за воротник рубашки.

Я сажусь у порога и жду его. Вскоре проходит мед. сестра с таблетками, напоминает о том, что сегодня мы будем все собираться, рисовать, говорить друг с другом, смотреть телевизор и заниматься лепкой или чем-то таким.

Это проводили два раза в неделю. Так они мотивировали нас на общение, на взаимодействие друг с другом. Мне нравились подобные собрания, так я хоть как-то был ближе к людям. Мне не хватало здоровых людей. А с этими я и сам начинал сходить с ума.

Я просидел целый час на пороге и наконец увидел, что его везут. Он был в инвалидном кресле, голова была повёрнута на плечо, а руки вяло висели вдоль колёс.

Что вы с ним сделали? — я тут же вскакиваю и бегу к нему — он в порядке?

Он был на процедурах.

Ооо, он отвратительно выглядит!

Она небрежно вываливает его с кресла на кровать. У него открыты глаза и он что-то бормочет.

Эл? Ты меня слышишь, Эл? Это я, Грэмм.

Грэмм… — повторяет он.

Хах, да, Грэмм… — а я улыбаюсь, ведь он заговорил.

Грэмм… — он снова отдаёт как эхом.

Да, да, я… ты в порядке? Что они с тобой сделали? — я трогаю его лицо, вглядываюсь ему в глаза, а он будто не здесь, он только повторяет моё имя и закатывает глаза как в обмороке. Он сам не свой — блин, Эл… что с тобой…

Грэмм…

Я пропускаю завтрак, вновь расчёсываю ему волосы и провожу с ним всё время до собрания. Потом нас собирают, а Эл остаётся лежать в палате. Мы сидим в кругу и мед. сестра спрашивает нас об «успехах», о том, как мы проводим время и что меняется в нашей жизни.

Я! Можно я! Я хочу поделиться! — я тяну руку, вон лезу из кожи.

Начинай Грэмм, что у тебя нового? — она спрашивает с улыбкой.

Я нашёл друга! — широко улыбаюсь, я сегодня был счастлив — его зовут Эллери, но я зову его Эл, он очень молчаливый, но зато он меня слушает и не отталкивает как все остальные, мы соседи по кроватям, но мне нравится засыпать с ним. Я не знаю, против он этого или нет… ведь он не отвечает мне. Я расчёсываю его волосы, одеваю его, я говорю с ним, я раздеваю его когда ложу спать и закрываю ему глаза. У него каталепсия и он не может не говорить, не двигаться, но мед. сёстры уверяют меня, что он слышит меня и всё понимает. Он мой единственный собеседник… ну, скорее слушатель, больше меня никто не слушает. С Дериллом мы повздорили, и с Себастьяном тоже… он напал на меня и его пришлось перевести в другую палату, остались только Даниэль и Луис, но Луис никогда не вылазает из под своей кровати и никого под неё не пускает и не слушает. Он считает себя уродливым, но это не так. А Даниэль помешан на том, что все его хотят заразить фобиями… он уже думает, что и я заражу его фобией и поэтому начинает сторониться и меня тоже. А Эл не разговаривает, а мне очень нужно общение — я делаю паузу и вспоминаю о том, что общения у меня как не было, так и нет.

Грэмм?

Я… — я снова задаюсь мучащим себя вопросом — почему я здесь?

Не просто так, Грэмм, не просто так.

Я устал от этого места… мне очень плохо — я снова чувствую себя несчастно и снова накатывают слёзы. Я часто ныл, иногда и без видимой на то причины. Я потираю глаза руками, размазываю слёзы по лицу — я так устал.

Ты ведь нашёл друга, Грэмм.

Да, но… они все неадекватные… они даже не говорят. Они делают странные вещи… они едят мыло и облизывают стены в сортире, жрут цветы и залипают на пол пути к своей палате, будто чем-то пришибленные… они странно смотрят на меня и будто что-то видят. Что они видят? Почему они так странно смотрят?! Они меня пугают! — я начинаю плакать, кричать и срываться — когда всё это кончится?! Сколько я здесь буду?!

Успокойся, Грэмм… Слышишь? Тише, иначе мне придётся тебя успокоить, а мы ведь этого не хотим?