Неконец

Но четвёртой нержавеющей бочки нет, придётся использовать железный бачок, выстелив его полиэтиленом. Авось не соржавеет, или хотя бы не весь…

Пока голова перебирала варианты, какой запас куда рассовать и как сохранить возможно больше на возможно дольше — руки на автопилоте обирали огурцы. Все подряд, от здоровенных, пропущенных при прошлой сборке, до только завязавшихся. Не получится их дождаться — если завтра накроет снегом и досюда — погинет всё прямо на корню. Так что в таз и дальше в бочку — замачиваться. Потом в другой бочке — солить. Соль есть, и чеснока достаточно, смородины, хрена… Вот разве что перца маловато, ну да ничего, по старинному рецепту он и не требуется — откуда у средневекового крестьянина перец? А придётся ведь жить как тот крестьянин. Средневековый, времён Ивана Калиты, а то и вовсе Владимира Красно Солнышко… Вот только у крестьянина были всегда лошадь и корова, а он, профессор, не допетрил завести хотя бы козу… Теперь поздно суетиться, козу взять негде, да и кормить её чем этой долгой зимой? Коза, конечно, не корова, но и не хомячок же, чтоб на пригоршне семечек перезимовать… Так что животноводческие мысли сходу отметём, как неорганизованные. Придётся на растительном питании зимовать — картошке, капусте, да на бобах ещё. Как джеклондоновские герои. У них, правда, нетронутая тайга кругом была, где даже такой охотник, как старик Таруотер мог просто на удачу пойти и добыть лося… Здесь лосей ждать не приходится. Разве что кабанов… в бронежилетах. Или просто бычья в телогрейках. Но с этой скотины навара никакого, самого бы не обглодали…

Сергий, Наташка, 6.08, дорога

Доехав, наконец, до заброшенной деревни, Наташка сходу развила бурную деятельность. Сергий даже не успел решить, ругать ли её за такую авантюру, как уже под чутким руководством загонял машину по следам трофейной газели поближе к дому. Одной ноги вполне хватало для управления, а рулём крутить он умел.

Вещи, заранее распиханные по двум сумкам из сахарных мешков, оставалось только забросить в машину — и всё, поехали.

— Шеф звонил. Вычислил нас, требует машину вернуть.

— И ты согласился?

— Ну, сказал, что мы ни при чём. Только он, кажется, не поверил. Надо было ночью угонять, следы взлома оставить, шмотки перерыть… А так конечно, всё открыто, ключи взяты сходу — ясно, что свои…

— Ну, вернём, какая беда. Я вроде научилась уже.

— Не пущу. Ты как в посёлок соберёшься — так проблемы находишь. Раз вывернулась, два — а третий нечего.

— Ну, можно на окраине машину поставить и уйти. Ночью, мало ли кто там был. Вроде и вернули, и не признались…

— Так ещё хуже. Почти признались, раз машина вот она, но не вернули, вопрос не закрыт… По-понятиям мы кругом не правы.

— Ну… Тогда можно загнать куда подальше. Мало ли кто — никто же не видел.

— Вот и думаю… Пока ничего не придумал.

— Давай лучше думать, как к деду в деревню пробраться. Там-то жители есть, на машине нельзя.

— Ну, в лес загоним, а потом пешком…

— А с машиной что? Если рядом найдут? — Наташка хитро поглядела на него.

— Колись уже, что придумала.

— Велосипед у деда попросить. Он добрый, не откажет. Уехать в сторону Дубово и там застрять на машине. Типа, алкаши угнали, на разборку не доехали спьяну. И на велике вернуться, чего тут, пятнадцать километров.

— Ну… А что, должно сработать…

Машина, электронных мозгов которой никак не хватало, чтобы догадаться о своей печальной участи, послушно доехала до тихой поляны в лесу — вроде и рядом с дорогой, но не видно. В выходные тут частенько кто-нибудь бывал, когда парочки, а когда и компании, но сегодня, в понедельник об этом напоминали только кучи мусора.

— Ого какой — Наташка показывала на деревянного истукана из слегка подправленного топором суковатого полена. Глаза его были из глубоко вбитых в дерево ржавых гильз, а на здоровенном сучке-члене свисал довольно свежий презерватив ярко-розового цвета.

— Бог любви, наверное. Явно же место свиданий, романтика.

— Красиво здесь. Сосны, трава и нет никого. Даже комаров — залюбовалась Наташка.

Сергий хотел было заметить, что в такую засуху им и неоткуда взяться, но слова были лишние, просто не нужны. Осторожно наступая на больную ногу, подошёл к ней, встал сзади, совсем как тогда, в домике над гаражом, в их первую ночь. И прошло-то всего ничего… А сколько было… Но всё не имело значения сейчас. Или почти не имело.

Август, конечно, не июнь, но дни ещё достаточно долгие, чтобы их хватило на всё. В ожидании темноты молодые люди просидели на поляне несколько часов. Наташка сходила на разведку, клятвенно пообещав от леса не отходить — и обещание выполнила, благо и так всё было прекрасно видно — и дом с ветряком (по крайней мере, эта штуковина вертелась, и, вроде бы, от ветра, хотя никак не была похожа на модерновые ветряные мельницы, которые показывали иногда по телевизору), и седого хозяина, который в выгоревшей добела старой армейской панаме был похож на героя старого фэнтезийного фильма — только что молниями не кидался.