Волчонок Ваня

Роман говорил с нарочитой холодностью, надеясь, что Оля поймет, что он не очень-то желает с ней разговаривать, и пойдет своей дорогой. Но девушка, казалось, не замечала этого.

— Слушай, ты тогда так неожиданно уехал. Даже не попрощался ни с кем.

— А что, от меня ждали прощального ужина?

Оля, наконец, поняла, что с ней не хотят разговаривать. Она с укором посмотрела на Романа.

— Зачем ты так? — глаза ее вот-вот готовы были наполниться слезами.

Роман почувствовал запоздалое раскаяние. Действительно, в чем виновата перед ним эта девочка?

— Извини, — сказал он. — Просто мне тяжело вспоминать то время. Ты ни при чем.

— Я понимаю. Тебя тогда уволили совершенно незаконно. Этот начальник лагеря, он же простой перестраховщик. Да ладно, что и впрямь об этом говорить.

— Да, это ни к чему, — согласился Роман. Он все еще не терял надежды как-нибудь отвязаться от Оли. — Ты куда-то едешь?

— Домой. А ты разве нет?

Роман смутился.

— Я больше не живу в N-ске, — сказал он.

— Понятно. И чем ты сейчас занимаешься?

— Рэкетом.

— Ты шутишь? Это же занятие не для тебя. Я уверена, что ты и мухи за всю свою жизнь не обидел. Где твое купе?

Последний вопрос совсем не понравился Волку. Это все становилось похожим на допрос. Но он не чувствовал опасности. Если бы опасность была, он бы ее почувствовал. Но все в душе было тихо. Волк успокоился и снова стал Романом.

— Шестое, но я не один.

— Понятно.

Разговор не клеился. Оба чувствовали неловкость и не знали, как достойно закончить эту встречу и разойтись. Но тут вагон вдруг встряхнуло, и Оля повалилась прямо на Романа, и тот инстинктивно обнял ее.

Прикосновение к женскому телу неожиданно привело Волка в дрожь. Он никого не трогал руками, кроме Волчонка, и это всегда доставляло ему невыразимое удовольствие, но в этот раз все было по-другому. Никогда ни Волк, ни Роман этого не ощущали. Девушка в руках казалась такой хрупкой и слабой, ее можно было убить лишь легким нажатием рук… Волк привлек Олю к себе и заглянул в ее глаза, ожидая увидеть в них хорошо знакомый ему страх. Но страха не было. Ужаса тоже. Оля смотрела на молодого человека ожидающе. Она словно ждала его дальнейших действий. Губы ее маняще приоткрылись, показались маленькие жемчужные зубки, блестящие от влаги. До Волка, наконец, запоздало дошел запах женщины, ее ароматное дыхание и легкое трепетание тела при прикосновении к нему. Волк услышал собственное дыхание, тяжелое и прерывистое. Он уже не ощущал спокойствия своего стального тела. Мышцы расслабли, и Волк подумал, что он сейчас упадет, если что-либо не сделает.

Он никогда в жизни не целовал женщин. По-настоящему. Даже толком не знал, как это делается. Но все получилось само собой. Мощные легкие принесли ему на этот раз неоценимую услугу. Когда он кончил свой первый в жизни поцелуй, Оля лежала в его руках буквально обессиленная и задохнувшаяся. Она блаженно застонала и долго не могла открыть глаза. Волк смотрел на нее и тоже ничего не мог сделать.

Оля покинула его объятия и стала оправлять на себе платье. Она была чертовски хороша — слегка взволнованная и растерявшаяся, с растрепанной короткой стрижкой. Роману она напомнила Мэрилин Монро. Та же наивность и та же дьявольская непорочность. Оля смотрела на Волка спокойно и оценивающе, и тот без труда почувствовал в ней маленького, но коварного хищника. Что-то вроде лисы или шакала.

— Ты стал совсем другой, Рома, — сказала Оля. — Совсем другой.

Волк молчал, он не хотел ничего говорить. Он хотел только одного: продолжить то, что они начали… И Оля поняла это. Она прочитала желание Романа в его глазах.

— Я тоже тебя хочу, — без всякого смущения сказала она.

Роман был ей очень благодарен за это. Сам бы он ни за что не решился на такие слова. Все-таки много еще в нем оставалось от того прежнего человека, которым он когда-то был.

— В твоем купе нельзя? — деловым голосом продолжала девушка. С кем ты едешь?

— С матерью.

— Да, с мамой не договоришься, — Оля задумалась, по-детски засунув в рот большой палец. — Ко мне тоже нельзя. Я тоже не одна. Я еду с папой.

Она хитро улыбнулась и даже изобразила на лице смущение.

— Я думаю, что можно договориться с проводником. У тебя есть деньги?

Волк вытащил из кармана десять долларов.

— Ого! — Оля посмотрела на Романа с интересом. — А ты, оказывается, в самом деле, сильно изменился. Я пожалуй поверю, что ты занимаешься рэкетом. Ладно, не смущайся, я сама все сделаю.

И это была когда-то самая красивая девушка в лагере. Теперь Волк готов был признать, что она самая красивая девушка на всем белом свете. Когда она пропала в купе проводника, он откинулся спиной к окну и глубоко вздохнул, пытаясь собрать, воедино мысли и чувства.