Волчонок Ваня

— Значит ты, гад, платить не будешь? Ну ладно. Это твое дело. Но у нас тех, кто не платит, опускают. Ниже городской канализации. Понял? Так что выбирай. Ты будешь платить?

— У меня нет денег… — мальчик заплакал.

— Меня не интересует, есть у тебя деньги или нет. Ты будешь платить? Будешь?

— Нет…

— Ну, как хочешь. Неволить не будем. Тогда раздевайся.

Мальчик вздрогнул.

— Зачем? — спросил он.

— Узнаешь, — сказал Хан и оглянулся на остальных малышей. А вы че тут делаете? Тоже хотите?

Салаги высыпали из котельной словно горошины.

— Запри дверь, Сифа, — скомандовал Хан, и когда дверь была закрыта ручкой от метлы, мальчишки сгрудились вокруг мальчика. — А ну раздевайся, гад, и подставляй жопу!

Ребенок отпрянул назад и оказался в объятиях Сифы. Тот сгреб его длинными как у обезьяны руками и стал стаскивать с мальчика курточку.

— Я второй! — радостно и истерично закричал он.

Тут остальные запротестовали.

— Ты че, козел сдурел? Хан, скажи ему! Он его заразит опять чем-нибудь. Мы после него не будем.

Речь подростков пересыпалась отборным матом.

— В натуре, Сифа. Ты тут болеешь всякой… а я не собираюсь. Пока копыта не откину, этот — Хан кивнул на мальчика, — моей девочкой будет. Я после тебя не смогу. Так что ищи себе другую целку. Салаг полно.

— Вы, че суки?! — Сифа запротестовал по-настоящему.

Его боялись. Даже Хан знал: когда он бешеный, то за себя не отвечает.

— Ладно, не боись. Тебе че, обязательно его зад нужен? Дашь ему в рот, и все дела…

Это предложение снизило остроту конфликта, Сифе оно понравилось, и все снова занялись жертвой. Мальчик уже был без куртки. Он все еще не понимал, что происходит, но в глазах его был такой дикий страх, который только возбудил насильников.

— Раздевай его, братва! — скомандовал Хан.

Всей шоблой они накинулись на мальчика. Тот завизжал от ужаса и бросился бежать. Но бежать было некуда, и через секунду он был пойман и опрокинут на пол. На него навалились со всех сторон. Мальчик кричал и плакал, пытался о чем-то просить, но слов его нельзя уже было разобрать, он отчаянно вырывался, кусался и царапался. Сопротивлялся до последнего. Подростки мешали друг другу и остервенело рвали на ребенке одежду. Его сопротивление озлобило их до безумия, и мальчика стали бить. Тот уже даже не кричал, а хрипел и с каждой секундой терял силы.

— Че вы возитесь? — закричал Хан. Он расстегнул штаны, был готов и дрожал от нетерпения и возбуждения. — Ставь его раком!

Тут мальчику каким-то чудом удалось вырваться, и он уже почти раздетый и ободранный в последней отчаянной надежде кинулся от мучителей. Те с криками бросились за ним и конечно поймали. Теперь им было даже легче. Четыре пары рук вцепились в его тело и заставили подчиниться. С победными лицами жертву потащили к Хану и поставили к нему задом.

Тот довольно улыбнулся.

— Трусы то снимите, у меня же не шило, — сказал он и сделал шаг вперед.

Пацаны заржали. Сразу две руки спустили с мальчика трусики. Тот уже не сопротивлялся. Он обреченно замер, лишь в ужасе сжал ягодицы. Он кажется наконец понял, что с ним будут делать.

— А за то, что не слушался и дрался, мы тебя еще выпорем и наголо обреем, — добавил Хан и сделал последний шаг. — Но сначала сделаем из тебя девочку-целочку.

И вдруг в эту самую секунду раздался громкий стук. Он шел от двери и явно не был вежливым. Все вздрогнули и тревожно оглянулись сначала на дверь, потом друг на друга.

Стук повторился. Только это был не стук. Просто внутрь кто-то ломился. И этот кто-то был очень сильным. Даже Хан отступил. С оглушительным хрустом сломалась ручка от метлы, и дверь распахнулась. Внутрь вошел незнакомый и очень хорошо одетый подросток. Он одну секунду смотрел на происходящее. Пацаны растерялись. Не от страха, а от неожиданности и ослабили хватку. Мальчик тут же воспользовался этим, вырвался и забился в какой-то уголок. Виднелось только его полное ужаса лицо и растрепанные, стоявшие дыбом волосы. Он понял каким-то седьмым чувством, что может это и есть его спасение.

Так оно и оказалось. Незнакомец сделал шаг вперед и вдруг оказался прямо перед насильниками. Он не сказал ни слова, потому что заговорили его кулаки. Он был один против пятерых, но это ничего не значило. Он бил их словно перед ним были малыши. Только не было жалости к этим «малышам». Одному он с хрустом сломал руку, другому челюсть. Но хуже всех пришлось Хану. Тот не успел убрать свое добро обратно в штаны, и Волчонок, а это был именно он, буквально раздавил ему все, что попалось в его железную кисть. Хан не кричал. Он закатил глаза, так что остались одни белки, потом захрипел, и без сознания рухнул на землю.

Ни кому не удалось спастись. Вскоре все пятеро лежали на земле.