Добавить в моё избранное
236 мин, 18 сек 2410
». Тогда он щипнул себя за щеку — и взвыл, не рассчитав усилия. На его возглас обернулся бредущий сбоку от катафалка воин и, вытащив из ножен меч, резко остановился, развернувшись и выставив клинок в сторону Глеба. Острие царапнуло нагрудный щиток, когда парень не сумел резко затормозить в своих тяжелых латах. Глеб сделал шаг назад, и его противник что-то громко закричал остальным. Скорее всего это был немецкий, но ручаться Глеб не стал бы. На его зов остальные рыцари обернулись, а увидев Глеба, заспешили назад. Возможно, лучшим вариантом в этой ситуации было бы задать стрекача, но Глеб был слишком растерян. И пока он соображал, латники, громыхающие как товарный состав на перегоне, замкнули его в кольцо.
Со всех сторон на Глеба нацелились зазубренные боевые мечи. Ролевик же тем временем старался прийти в себя, но получалось пока не очень. Кольцо расступилось, пропустив вперед бородатого рыжеволосого детину. Доспех на его груди пересекала солидная вмятина, а волосы на левом виске были бурыми от спекшейся крови. Он что-то произнес, обращаясь к Глебу. Все, что тот смог ответить, заключалось в вымученной улыбке и сдавленном стоне. Он явственно чувствовал, как начинает ехать крыша. Рыжий рыцарь повторил вопрос, и Глеб, решив, что лучше его не нервировать, согласно кивнул.
Несмотря на обилие растительности на лице рыцаря, Глеб все же каким-то образом понял, что тот нахмурился, но вдруг улыбнулся и что-то коротко произнес. Вокруг заржали, и Глеб понял, что его только что оскорбили.
— Да пошел ты в пень… — рассеянно ответил он. — Урод рыжий.
Видимо, до урода смысл высказывания дошел, так как он резко прекратил смеяться и выхватил меч. Глеб сделал шаг назад. Повинуясь команде, один из рыцарей перебросил рыжему свой шлем, тот нахлобучил его на голову и поднял забрало.
— Ганс Лаксфаальк! — рявкнул он, ударив себя в грудь, и выжидательно уставился на Глеба. Парень стоял на месте, со шлемом под мышкой и мечом в ножнах. Драться он не собирался, вот только его мнение рыжего не интересовало. Не дождавшись ответа, он плашмя огрел Глеба мечом по незащищенному виску. Парень почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Ганс Лаксфаальк! — повторил рыжий.
— Глеб Маврин! — ответил Глеб. И почему-то неожиданно для себя мстительно добавил: — Гитлер капут, козел!
С этими словами Глеб нахлобучил шлем, выдернул из ножен свой тоже далеко не игрушечный меч и сорвал с лезвия пластиковый гуманизатор[11]. Вот уже четвертый год Глеб тренировался в бою на мечах с друзьями по команде и не собирался сносить оскорбления от какой-то рыжей свиньи, будь он хоть германский король. Рыжий опустил забрало, и остальные рыцари подались назад, освобождая место для боя.
Первые несколько ударов Ганса Глеб отразил легко, но как только собрался перейти в атаку, его меч сломался на середине клинка. Вокруг снова засмеялись.
«Черт, да что у него за меч?» — подумал шокированный Глеб. Он-то ясно видел, что закаленную пластину, выкованную из стали одной из лучших марок, просто перерубили. Ганс отсмеялся, что-то крикнул своим. Из толпы к ногам Глеба упал клинок. Глеб поднял новый меч, прекрасно сбалансированный, тускло блестящий, с зазубренным в бою лезвием, и лишь тогда осознал, что все это — на самом деле. Клинок в его руке излучал жажду крови, но решимость оставила Глеба, и сталь, отправившая в мир иной не один десяток противников, помочь была бессильна.
Пошедший в атаку Ганс подбил меч Глеба вверх и нанес удар в бок, вложив в него всю свою силу. Панцирь выдержал, но смялся, ломая ребра, не помогла и вся надетая под него одежда. Скрученный болью Глеб рухнул на колени, но тут же снова начал подниматься. Он хотел жить. Лаксфаальк стоял и любовался мучениями противника. Зарычав от боли, Глеб выпрямился. Поднял меч. Он чувствовал, как при каждом движении осколки сломанных ребер все глубже проникают в его плоть.
Лаксфаальк криво улыбнулся. Такое он уже видел бессчетное количество раз. Глеб проиграл бой в тот момент, когда испугался смерти, Ганс не умел читать мысли, но хорошо чувствовал чужие эмоции. Ударив плашмя по клинку Глеба, он вышиб меч из неверной руки. Затем пнул противника в поврежденный бок, и парень, скорчившись в доспехах, упал. Лаксфаальк поддел шлем Глеба концом меча, открыв шею, а затем, несильно размахнувшись, отделил голову парня от тела. Она, подпрыгнув, откатилась.
Мертвеющие глаза Глеба увидели собственное тело в блестящих новых доспехах, из обрубка шеи сердце выбрасывало кровь сильными толчками. Тело вытянуло руку, словно хотело поймать сбежавшую голову, но, дернувшись, замерло. Спустя секунду глаза Глеба, все еще скрытые решетчатым забралом, закатились.
Нашига мог быть доволен. Он перемещался по лесу, оживляя живущие во встреченных им людях страхи, пробуждая в них звериную ярость, заставляя мечты, даже самые светлые, превращаться в кошмары и убивать… Он упивался страданиями жертв и забирал их силы, не оставляя ничего.
Со всех сторон на Глеба нацелились зазубренные боевые мечи. Ролевик же тем временем старался прийти в себя, но получалось пока не очень. Кольцо расступилось, пропустив вперед бородатого рыжеволосого детину. Доспех на его груди пересекала солидная вмятина, а волосы на левом виске были бурыми от спекшейся крови. Он что-то произнес, обращаясь к Глебу. Все, что тот смог ответить, заключалось в вымученной улыбке и сдавленном стоне. Он явственно чувствовал, как начинает ехать крыша. Рыжий рыцарь повторил вопрос, и Глеб, решив, что лучше его не нервировать, согласно кивнул.
Несмотря на обилие растительности на лице рыцаря, Глеб все же каким-то образом понял, что тот нахмурился, но вдруг улыбнулся и что-то коротко произнес. Вокруг заржали, и Глеб понял, что его только что оскорбили.
— Да пошел ты в пень… — рассеянно ответил он. — Урод рыжий.
Видимо, до урода смысл высказывания дошел, так как он резко прекратил смеяться и выхватил меч. Глеб сделал шаг назад. Повинуясь команде, один из рыцарей перебросил рыжему свой шлем, тот нахлобучил его на голову и поднял забрало.
— Ганс Лаксфаальк! — рявкнул он, ударив себя в грудь, и выжидательно уставился на Глеба. Парень стоял на месте, со шлемом под мышкой и мечом в ножнах. Драться он не собирался, вот только его мнение рыжего не интересовало. Не дождавшись ответа, он плашмя огрел Глеба мечом по незащищенному виску. Парень почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Ганс Лаксфаальк! — повторил рыжий.
— Глеб Маврин! — ответил Глеб. И почему-то неожиданно для себя мстительно добавил: — Гитлер капут, козел!
С этими словами Глеб нахлобучил шлем, выдернул из ножен свой тоже далеко не игрушечный меч и сорвал с лезвия пластиковый гуманизатор[11]. Вот уже четвертый год Глеб тренировался в бою на мечах с друзьями по команде и не собирался сносить оскорбления от какой-то рыжей свиньи, будь он хоть германский король. Рыжий опустил забрало, и остальные рыцари подались назад, освобождая место для боя.
Первые несколько ударов Ганса Глеб отразил легко, но как только собрался перейти в атаку, его меч сломался на середине клинка. Вокруг снова засмеялись.
«Черт, да что у него за меч?» — подумал шокированный Глеб. Он-то ясно видел, что закаленную пластину, выкованную из стали одной из лучших марок, просто перерубили. Ганс отсмеялся, что-то крикнул своим. Из толпы к ногам Глеба упал клинок. Глеб поднял новый меч, прекрасно сбалансированный, тускло блестящий, с зазубренным в бою лезвием, и лишь тогда осознал, что все это — на самом деле. Клинок в его руке излучал жажду крови, но решимость оставила Глеба, и сталь, отправившая в мир иной не один десяток противников, помочь была бессильна.
Пошедший в атаку Ганс подбил меч Глеба вверх и нанес удар в бок, вложив в него всю свою силу. Панцирь выдержал, но смялся, ломая ребра, не помогла и вся надетая под него одежда. Скрученный болью Глеб рухнул на колени, но тут же снова начал подниматься. Он хотел жить. Лаксфаальк стоял и любовался мучениями противника. Зарычав от боли, Глеб выпрямился. Поднял меч. Он чувствовал, как при каждом движении осколки сломанных ребер все глубже проникают в его плоть.
Лаксфаальк криво улыбнулся. Такое он уже видел бессчетное количество раз. Глеб проиграл бой в тот момент, когда испугался смерти, Ганс не умел читать мысли, но хорошо чувствовал чужие эмоции. Ударив плашмя по клинку Глеба, он вышиб меч из неверной руки. Затем пнул противника в поврежденный бок, и парень, скорчившись в доспехах, упал. Лаксфаальк поддел шлем Глеба концом меча, открыв шею, а затем, несильно размахнувшись, отделил голову парня от тела. Она, подпрыгнув, откатилась.
Мертвеющие глаза Глеба увидели собственное тело в блестящих новых доспехах, из обрубка шеи сердце выбрасывало кровь сильными толчками. Тело вытянуло руку, словно хотело поймать сбежавшую голову, но, дернувшись, замерло. Спустя секунду глаза Глеба, все еще скрытые решетчатым забралом, закатились.
Нашига мог быть доволен. Он перемещался по лесу, оживляя живущие во встреченных им людях страхи, пробуждая в них звериную ярость, заставляя мечты, даже самые светлые, превращаться в кошмары и убивать… Он упивался страданиями жертв и забирал их силы, не оставляя ничего.
Страница
19 из 69
19 из 69
