Полигон

Володя приставил дуло к Костиному лбу.

— Нет, не собираюсь… Это вы — мясо, он пришел за вашей кровью! Ну что же, я дам ему столько, что он захлебнется. Я куплю себе жизнь!

Когда началось бегство, никто не выбежал за пределы лагеря. Даже в панике людей больше страшила таящаяся во тьме неведомая опасность, чем психопат с оружием. В едином порыве — оказаться как можно дальше от Володи — все понеслись в противоположный конец лагеря, прямо через костры и палатки, затаптывая спасительный огонь.

Ник бежал вместе со всеми. Он не рассуждал — в мозгу ревел пароходной сиреной инстинкт самосохранения. На бегу Ник запнулся о растяжку палатки — и осознал, что летит головой прямо в горящие угли — кто-то в снопе искр проламывался прямо сквозь огонь, его спина была еще видна в клубах дыма, угли брызнули по сторонам, на них-то и падал Ник. Он вытянул руки, смягчая падение, и кожа на ладонях явственно зашипела, накрыв пламя. Боль привела в чувство. Ник вскочил и захлопал руками по бедрам — вместе с горячей золой с ладоней сворачивались ошметки кожи. Прикусив до крови губу, чтобы не заорать, Ник побежал за остальными.

Ряд машин стоял почти вплотную к ночи. От их багажников до стены «аквариума» было не больше пары метров, и все стремились сюда, в узкое пространство, ища убежище, дерясь за места…

Близость тьмы успокаивала, черная стена леденила души, ей пока не нужна была паника. Демон привык растягивать удовольствие. К чему паника? Он никуда не торопился и не собирался портить игру. И, на секунду отвлекшись от марионетки и ее жертвы, Нашига послал мысленную команду в созданную им ночь.

Стены тьмы всколыхнулись, отреагировав. Они поглощали страх и панику толпы, несли спокойствие, возвращали способность логически мыслить перепуганному стаду людей.

И тем четверым, которых Нашига опасался. Когда их эмоции коснулись тьмы, ночь завибрировала, задергалась судорожно, грозя свернуться, как молоко. Нашига зашипел от ярости. Ошибка! Он черной молнией метнулся к поврежденному участку. Янтарный свет не спеша тек в его ночи, проникая все глубже, ассимилируясь, как инфекция, причиняя демону физическую боль.

Чудовищная по силе инфразвуковая волна вскипала в темноте. Для людей в восприятии мира не произошло никаких изменений, лишь багровая луна в вышине начала вдруг пульсировать, медленно набирая темп, переливаясь всеми оттенками красного. Опустошенные люди медленно попятились, не сводя глаз с черной стены. Снова сорваться в спасительную панику они не могли — не было сил. Человеческая волна обтекала металлические тела автомобилей, забыв про Володю, про все на свете, стремясь лишь создать барьер между собой и ночью. Сергей почувствовал, как начали вибрировать все кости в его теле, набирая амплитуду, грозя отслоением мягких тканей. Глаза готовы были лопнуть.

Нашига сумел принять единственно верное для себя решение. Так ампутируют пораженные гангреной конечности, спасая весь организм.

Звук, неслышимый, но ощутимый, вдруг прервался. Вовремя для людей — из носа Сергея текли струйки крови, он орал, не слыша себя, на грани сумасшествия. Остальные чувствовали себя не лучше. Несколько секунд — и многоголосый людской вопль стих. Тишина навалилась со всех сторон, задавила истрепанные человеческие нервы многотонной тяжестью, заставила ссутулиться…

Ночь впереди ожила. Сначала безмолвно, просто зашевелилась темная стена «аквариума». Затем появился новый, далекий звук, словно катящийся к лагерю по поверхности черного океана, нарастающий с каждой секундой.

Шелест и писк.

— На землю! Быстро, все на землю! — вышел из ступора Ник. И первым подал пример, бросившись в траву, увлекая за собой стоящую рядом Любочку, накрывая ее своим телом, пытаясь спрятать под собой. Его примеру успели последовать многие. Звук был уже совсем близко. Упавший Олег заметил, что рядом с ним кто-то стоит. Он скосил глаза…

— Женька, ложись!!! — Олег выбросил руку, примериваясь дернуть растерянно оглядывающегося друга за поясной ремень, свалить на землю…

В этот момент ночь взорвалась.

Последним указанием, полученным охранником от Нашиги перед катастрофой, было не тратить зря патроны. Демону стало не до марионетки, и Володя продолжил действовать на свое усмотрение, благо он отлично представлял, что от него требуется. Костя уже вполне пришел в себя, но опасался делать какие-то движения, с безумной надеждой он смотрел прямо перед собой, твердя мысленно как заклинание — «не выстрелит, не выстрелит»… Володя не выстрелил. Он ударил Костю в грудь, опрокинув на спину. Стало нечем дышать, и Костя пожалел о лежащей в палатке кольчуге. Охранник навис над ним.

— Не больно? Ничего, сейчас все кончится. Потерпи… — И впечатал каблук в живот Кости. Парень почувствовал острую боль, когда порвался кишечник. Его целенаправленно убивали. От боли он скорчился, напомнив Володе рисунок эмбриона из оставшегося в далеких интернатовских временах учебника биологии.