Полигон

— Ее голос звучал негромко и блекло. Миша не нашелся, что ответить. Под впалыми веками начинались дорожки засохшей крови, в неверном свете пламени казавшиеся черными. Такая же черная, но гораздо более широкая полоса спускалась по разорванной ниже скулы правой щеке. Сквозь разошедшуюся кожу виднелась десна и несколько белоснежных зубов.

Вместо ответа Миша поцеловал ее в лоб.

Денис, пошатываясь, вышел из большой палатки, превращенной в лазарет. Из-под полога, который он не удосужился застегнуть, просачивался холодный белый свет галогенного фонаря. Нужен он был теперь лишь Мише, который стоял на коленях рядом с Таней, держа в своих руках ее перебинтованную ладонь. Связанный Антон в другом углу палатки негромко стонал в забытьи. Денис направился к кострам вдоль ряда палаток. Ольга, заметив его, кинулась навстречу.

— Ну как она?

— Шок. — Денис не испытывал желания общаться.

— Она… Она сможет видеть?

— Ей нечем, Оля. Тупо нечем больше смотреть. — Девушка закрыла рот ладонями. — Костя как там?

— Я… Мне кажется, спит.

Денис подошел к импровизированным носилкам. Костя и на самом деле казался спящим. Лицо расслабилось в легкой полуулыбке, стало совсем детским. Но глаза приоткрылись, нос заострился, осунулись щеки, и Денису не нужно было проверять пульс, чтобы понять — он мертв. Опустившись на колени, Денис закрыл ему глаза, а затем, борясь с готовым вырваться рыданием, коснулся лбом груди друга. Несмотря на все усилия, он чувствовал, как разум затягивает в кипящий водоворот гнева.

И, стоя на коленях, он заорал в черные небеса, выдавливая из легких бессмысленный рев раненого зверя, чувствуя, как вибрируют на пределе готовые порваться связки. Баньши над могилой друга.

— Ублюдок!!! Вот тебе твоя жертва, скотина!!! Подавись ею!!! Иди сюда, нечисть!!! Иди ко мне!!! Давай смелее, я тебе сердце вырву, тварь!!! Где ты?! Ты же меня слышишь, я знаю! Неужели ты меня боишься?! Как же я тебя ненавижу! — Последние слова Денис уже прорыдал. Он уткнулся лицом в истоптанную траву рядом со сползшей с носилок Костиной рукой. Плечи крупно тряслись.

Ночь не ответила. Она все так же молча окружала людей, и если бы кто-нибудь обратил бы внимание, то с легкостью бы заметил, что круг света стал намного меньше. Миша сел на траву рядом с Денисом, положив руку на его плечо.

— Динь…

— Нормально… — Он едва шептал, сорвав голос. — Все нормально… Как Таня?

— Спит.

— Она тоже натерпелась, пускай спит, не трогай ее. Пусть лучше спит, чем быть здесь…

На его лице плясали отблески костров, и казалось, что Денис гримасничает. Огонь беззаботно принимал в свои объятия все новые куски дерева, не задумываясь о том, что пищи для него остается все меньше.

Виктор крутил в руках сухую сосновую веточку — единственное топливо, оставшееся у их костра. Наконец он решился, и упавшая в костер ветка взметнула сноп искр. Язычки пламени жадно набросились на рыжую хвою.

— Ребята, найдите мне фонарик, я за дровами.

— Да вы с ума сошли! — Нестройный хор голосов заставил замолчать сидящих у двух других костров. Но Сергей и Паша уже двинулись к палаткам, принадлежащим погибшим мастерам.

— Не ходите, вы же погибнете! — Оля встала перед Виктором, не желая пускать, но осознавая свое бессилие. — Паша! — Но тот в ответ лишь сделал успокаивающий жест рукой.

— Мы, так или иначе, живы лишь до тех пор, пока горит огонь. — Виктор смотрел на нее как на ребенка. — Давайте сожжем палатки, потом одежду… А дальше? Все равно нам придется туда идти — сейчас или через час-другой. Не вижу смысла оттягивать — кто знает, будет ли через час хоть что-нибудь, кроме нашего лагеря. К тому же я не собираюсь в лес — край поляны засыпан обломками дерева. Здесь всего шагов пятьдесят. Я быстро.

— Не «я», а «мы». — Вернувшиеся ребята протягивали Виктору небольшой ручной прожектор, обнаруженный в палатке главмастера. У Сергея на голове вырос диодный «циклоп», Паша же, вручив найденный им фонарь Сергею, отправился надевать снятый было панцирь.

— Не ходи, Паша, я тебя прошу…

— Зайчонок, все нормально будет, не переживай! Мы быстро. — Он чмокнул девушку в щеку, затягивая ремешки доспехов. Ольга чуть не заплакала от обиды — вечно Паша ее оставляет одну, вечно старается лезть на рожон. Понятно, что он хочет как лучше, но иногда ее терпение было готово лопнуть.

Виктор нажал кнопку, и в его руке вспыхнуло маленькое солнце. Сноп яркого белого света уперся во мрак, но, против ожиданий, не рассеял его. Лишь на поверхности границы тьмы, как на стекле, обрисовался светлый круг, за которым смутно угадывался уходящий дальше луч, как будто Виктор светил сквозь толщу воды.

— Мда… Интересно… — Виктор обернулся. — Ну что, все готовы?

Вернувшийся Паша согласно кивнул, взял свой фонарик и, включив, пристроил его под наплечник доспехов так, чтобы тот светил под ноги.