Круги на воде

Ну а дальше — все было просто. На каждом холодильнике с бутербродами заботливое начальство разместило памятку, сколько разогревать те, или иные пирожки. Впрочем, думаю что для нас с Сашей, в нашем положении, это не имело ровным счетом никакого значения. Подумаешь, передержу бутерброд в микроволновке?! В конце концов, в самое ближайшее время микроволновки отойдут в прошлое, наряду с любой другой бытовой техников! Могу я в последний раз насладиться этим чудом технического прогресса?

За несколько минут я разогрел пяток пирожков и два шашлыка из курятины, запавшие мне в душу еще со студенческой скамьи, когда я еще не был мужем дочки олигарха, и протянул всю эту добычу Саше. Удивительно было осознавать, что запах fast-food«a, столь презираемого мною еще пару дней назад, сейчас, после насыщенного дня и перестрелки, в которой я едва не погиб, вызывал аппетит почище аромата иных деликатесов. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что выбирая себе в качестве отпуска это приключение, я надолго отказываюсь от деликатесов вообще, но мысль эта не вызывала ни малейшего намека на неприятные эмоции.

— Угощайся, — сказал я Саше, но сам не спешил выбираться из-за прилавка, — А я пока наберу еды с собой. Кто знает, что нас ждет в деревне… И когда мы в следующий раз по-человечески поедим.

Саша кивнула, и, положив горячие бутерброды на капот машины, принялась помогать мне перетаскивать десятки пирожков и бутербродов из холодильника к нам на заднее сиденье. Я не стал особо усердствовать с запасами пищи. Понимая, что уже через один — два дня ни один из бутербродов нельзя будет есть, не рискуя заработать жестокий понос или что-нибудь еще похуже, поэтому затарились мы максимум до следующего утра. Я надеялся, что уже вечером мы окажемся в Молчановке, и уж там-то найдем способы прокормиться.

— Поехали? — предложил я, когда сборы были закончены, — А то уже вечер на подходе. Не хотелось бы ночевать в машине.

— А как же обед?

— Я могу поесть и за рулем… — улыбнулся я, — Думаю, что теперь даже если я зазеваюсь и выеду на встречную полосу, ничем страшным это нам не грозит.

Но Саша от этой шутки лишь еще более погрустнела… Казалось, находясь рядом со мной она забывала о том, что мы с ней — единственные люди в этом мире, и любое напоминание об этом больно отдавалось в ее сердце.

— Прости… — неловко пробормотал я, — Я не думал, что это тебя так заденет.

— Ничего, — ответила Саша, и даже нашла в себе силы ободряюще улыбнуться мне. Как будто это меня, а не ее нужно было подбадривать! Я в любой момент мог вернуться домой, ее же дом был пуст и холоден, — Я, наверное, скоро привыкну. Да и вообще, может быть мы еще встретим кого-нибудь?

Мы ехали самым малым ходом, поглощая бутерброды и запивая их знаменитым американским квасом. Саша, наверное, в последний раз пила «Кока-Колу» я же тогда думал, что вернувшись домой тоже никогда не смогу больше прикоснуться к этому напитку — его вкус будет напоминать мне о мертвом мире, созданном мною в Зазеркалье.

Дома выстроились в ряд, образуя стены по обе стороны дороги, выходившей к мосту через Медянку. Левая и правая полосы движения были разделены широкой березовой аллеей, по центру которой проходила узенькая асфальтированная дорожка. Любимое место для прогулок всех влюбленных… Под сенью деревьев можно было даже позабыть о том, что сразу за ними начинается оживленная автомагистраль, главная транспортная артерия города, по которой мчатся машины всех сортов и размеров, от крохотных легковушек до чудовищных грузовиков. Деревья принимали на себя ядовитые выхлопы машин и большую часть шума… Это был рай для горожан, особенно для таких, как я — жителей престижных центральных районов, которые и деревья-то видят только по телевизору.

Но вот парадокс, чем выше твой социальный статус, чем больше денег на твоем банковском счету, а в моем случае, чем богаче твоя жена — тем реже ты приходишь сюда, чтобы пройтись в тени маленьких березок. Стройных маленьких героинь, ежедневно принимающих на себя весь шум и гам громадного города, все его заботы и всю людскую злобу, сконцентрированную по бокам улицы. Суета никогда не просачивалась на эту аллейку. Суете и злобе не было место меж низкорослых березок… Здесь могли встретиться и разминуться злейшие враги, менты и бандиты…

И в тот момент я остро осознал, насколько в последние годы моей жизни мне не хватало прогулок по этой аллее! Как не хватало признаний в любви под этими прелестными деревцами… Теперь аллея была пуста. В этом мире ей не нужно было сдерживать натиск городского шума и суеты — суета ушла вместе с людьми, и березы хмуро склонили свои кроны, осознавая собственную ненужность.

Здесь они были бесполезны, как… Как я в своем родном мире!

Мы ехали молча — ни настроение, ни набитый рот не способствовали беседе. Я гадал, о чем думает Саша, но не мог даже предположить.