Круги на воде

Несколько раз я выходил из машины, чтобы проверить тот или иной дом. Трижды мне даже пришлось стрелять, отгоняя собак, табунами следовавших за нами. Оказывается, автомат был отнюдь не лишней вещью даже в мире, лишенном главного хищника, венца пищевой цепочки — человека.

Меня не устраивало то одно, то другое, но в итоге, когда темнота совсем уж, было, улеглась на деревню, я все же остановил свой выбор на небольшом одноэтажном брусчатом домике. Отчасти — потому, что он пришелся мне по душе, а отчасти — потому, что было уже слишком темно, чтобы продолжать поиски.

Тут выяснилось, что при всей моей предусмотрительности, я не подумал о самом главном. Об освещении! У нас не было не то, что фонарика, но даже и элементарных спичек.

— Дитя цивилизации! — обругал себя я, на ощупь пробираясь по сенкам и молясь о том, чтобы собака, будку которой мы видели снаружи, не оказалась в доме, — Как всегда надеялся купить спички по пути, в киоске?

Спички нашлись… За ними нашелся и фонарик, а потом — и сущее сокровище, керосиновая лампа, да не просто антикварная, а заправленная самым настоящим керосином. Слава богу, керосинку я обнаружил до того, как едва не наступил в коробку, в которой ютились десяток цыплят, полумертвых от голода.

Ни Саша, ни, тем более я, не были толком приспособлены к жизни в деревне. А уж тем более, в деревне безлюдной, пережившей беззвучный Армагеддон, уничтоживший в этом мире человечество. У меня в Молчановке жила бабушка, у которой я часто бывал в ранней юности, и потому помнил эту деревушку как райское место в дали от города. Потом, правда, годам к 17-ти, в виду своего увлечения девушками, кино и прочими атрибутами веселой студенческой жизни, к бабушке я наведывался раз в год, да и то, привезти пирожок и горшочек маслица… В общем, все мои представления о жизни вдали от цивилизации оканчивались студенческими походами на реку с ночевкой. Согласитесь, достаточно далеко от истинно дикарской жизни.

У Саши в деревнях не оказалось даже дальних родственников, и она, пусть и не будучи столь избалованной жизнью, как я, тем более не имела представления о прелестях местной жизни. А прелестей оказалось немало…

Я специально выбирал дом с подсобным хозяйством — чтобы на ближайший месяц предстоящего мне «отпуска» (а я к тому моменту уже твердо решил, что пробуду здесь не меньше месяца, наслаждаясь жизнью дикаря и обществом прелестной дикарки) нам с избытком хватило еды и питья. Здесь было все. Баня, гараж (со стоявшим в нем УАЗиком, ключи от которого нашлись на столе в доме), погреб, курятник (с тремя голодными и злыми курами), свинарник (на две не менее голодные свиньи) и стайка (с орущей благим матом коровой).

Я, собственно, и не ожидал, что мой «отпуск» будет изобиловать комфортом. Конечно, я не ожидал, что за один лишь день я дважды чудом избегу гибели, и не догадывался, что ждет меня в Молчановке, но все же предполагал, что все, что случится со мной в Зазеркалье будет мало походить на отдых в Египетском отеле на берегу моря. Так что мой оптимизм не могло сокрушить ничто! По большому счету, ведь в тот момент «отпуск» еще был для меня явлением временным. Своеобразным вызовом — справлюсь/не справлюсь. И если не справлюсь — в любой момент могу отправиться домой, что было равнозначно полному признанию поражения. А сдаваться я не собирался…

Поэтому стойко переносил все тяготы деревенской жизни… До двух часов ночи мы с Сашей мотались по дому, огороду и приусадебному хозяйству! Накормить корову? Что может быть проще! Вот только знать бы, что ест эта скотина! Сено? Где ж его взять-то в два часа ночи, весной, в вымершей деревне?! Оказалось, что на сеновале, на который еще нужно залезть…

Наелась, буренка, мать твою? Наелась, но продолжаешь завывать круче сирены скорой помощи?! Скотина, черт тебя дери! Ах, не доили весь день?! Интересно, а как же тебя, рогатая моя, доить? А во что? Где я среди ночи в незнакомом дворе найду чистое ведро?

Ведро нашлось, и за дойку коровы я усадил Сашу. Чуть не сломал себе шею в темноте, разыскивая дрова и уголь, чтобы затопить печку. Чтобы во дворе было видно хоть что-то — развел костер и посреди огорода, на что тут же отреагировала вся окрестная живность, устроив дикий концерт и ломанувшись на штурм нашей ограды.

Мы и так боялись выходить из дома, и даже в дорогу до туалета не рисковали пойти без автомата, теперь же стало и вовсе страшно. Десятки собак окружили изгородь и отчаянно лаяли, рычали и выли, глядя на меня голодными глазами. Костер я потушил, но зверюг это, похоже, не удовлетворило. Наоборот, когда во дворе снова воцарилась ночь, собаки пошли на приступ, бодро перепрыгивая через ограду. Мелочь из вежливости оставалась снаружи, а ко мне шли самые здоровенные псины… Впервые мне пришлось стрелять не в воздух, а по ним!

Грохота выстрелов заставил разбежаться всех, кроме трех громадных кобелей, которых я буквально изрешетил, выпустив по ним целый рожок.