Цветок Зла

Там его ожидала еще одна массивная, обитая металлом дверь, а за ней широкая темная площадь с высоким сводом и голой землей вместо пола, посреди которой было что-то установлено. Подойдя ближе, полицейский увидел, что это деревянный помост виселицы. Гуччи внимательно изучил его, даже взойдя, хоть и с некоторым моральным сопротивлением, на дощатый эшафот. «Тринадцать ступеней, — отметил он. – Верования, ритуалы, пророчества, боги! Это так… невыносимо. Это все я должен воспринимать всерьез?!». Офицер спустился и обошел виселицу еще раз. На помосте темнело небольшое квадратное углубление, а над ним крепилась металлическая табличка с мелкой гравировкой. Напрягая зрение до боли в глазах, Томас прочитал: «Теперь, пройдя все ступени, ты должен держать ответ. Если ты все понял верно, ты увидишь мертвых. У них будет то, что тебе надо – мертвые все знают. И хранят свои тайны. И если ты ошибешься и потревожишь их напрасно, то заслуженно понесешь свою кару. Так во что верил твой предок?». «Это обращено ко мне, — попытался заверить самого себя Гуччи. – Не хочу гадать, каким образом, но сейчас это факт. И что мне выбрать? Точно не местный религиозный Орден. По всем свидетельствам… тот Томас Гуччи был католиком. Но что там было насчет кровавого бога? Пирамида – его символ? Нет четкого упоминания, что миссионер отказался от своей веры – его могли истязать и за то, что он католик, и его молитвы могли быть для них «богохульными вещами». Пусть будет так». Он водрузил табличку с распятием на предназначенное для нее место на эшафоте. Ничего не произошло. Полисмен уже намеревался уйти с места исполнения казней ни с чем, когда нечто ударило снизу и сбило его с ног. В свете упавшего фонаря он увидел, как на всей площади появляются, невероятно беспрепятственно и плавно поднимаясь из земли, разлагающиеся твари нового вида, похожие на раздавленных слизняков с человеческим торсом – с голыми округлыми головами и двумя толстыми, растоптанными, напоминающими деревянные чопы, по которым многократно ударяли молотком, конечностями. На спинах существ высились свинцово-серые грузы, выглядящие почти как гробы. Как закрытые солдатские гробы. Гуччи только успел это осознать, когда прочувствовал, что нечто недюжинной массой навалилось на его грудь. Увидев перед своим лицом круглый комок плоти, служивший существу головой, лишенной глаз, носа, ушей и прочего, с одним лишь вечно оскаленным ртом — ведь губ у твари не было, словно их срезали, намеренно обнажив кровоточащие десны, — Томас подумал, что сейчас эти кривые зубы, покрытые коричнево-красным налетом запекшейся крови, вгрызутся в его лицо. Однако монстр не разжимал челюстей и только громко хрипло дышал, усиливая давление на грудную клетку мужчины. Полисмен чувствовал, что еще немного – и его ребра лопнут, и воздух, находящийся в легких, вырвется наружу из всех отверстий тела с душераздирающим хрипом, извергая с собой куски разорванных альвеол и сгустки крови, а за ними через разорванную этим потоком глотку выскользнет и сердце. Эта тварь выдавит из него все внутренности, как зубную пасту из тюбика, если он сейчас же ничего не сделает! Задыхаясь, чувствуя растущее давление крови, стискивающее голову железным ободом, офицер потянулся за ножом. Выхватив оружие из футляра, Томас всадил клинок в голову монстра между проступающих через гниющую коричневую кожу швов черепа. Комок плоти с кровоточащими челюстями упал вниз, повиснув на костлявой шее, и Гуччи заметил на «гробу» на его спине цифры 11-7.74. Руки человека упирались в холодную мертвую плоть, силясь сбросить умерщвленную тварь с себя, однако чувство удушья только усиливалось, словно в помещении заканчивался воздух. Может, это и породило другую иллюзию, а, может, потолок над многоугольной эшафотной площадью действительно двинулся вниз. Свалив набок расплющенный труп монстра, полицейский сунул в футляр окровавленный нож, подобрал фонарь, луч которого уже начал блекнуть и дрожать, и бросился бежать, почти не отдавая себе отчета, отчаянно перепрыгивая по свободным клочкам земли между вылезшими на поверхность чудовищами. Он практически достиг первой двери, когда слабый фонарь мигнул еще раз и погас. Томас чертыхнулся, хлопнув себя ладонью по лбу, покрывшемуся жаркой испариной. Не было никаких вариантов действий – только продолжать бежать, пусть и не различая ничего перед собой. Кажется, слева рука задела холодную влажную решетку. Бормочущее бульканье в подземных трубах прозвучало совсем рядом. Дальше должна быть еще одна дверь, а за ней подъем наверх. Гуччи уже представил себе тихий зал музея с бархатными витринами, с картинами на оливковых стенах, но его ожиданиям не суждено было оправдаться.

Серо-желтые потеки превратили обои в клочья размоченной бумаги, почти слезшей с грязных стен, проточенных ржавчиной. Светлые пятна остались на них, словно рубцы от ран, в тех местах, где висели картины. Куда могли исчезнуть полотна? Шорох и удар донеслись из подсобки. Возможно, что-то просто упало там, однако не проверить помещение еще раз полисмен не мог и, как выяснилось, не зря.