Зверь?

— Тут каждый день грозятся звёздочку снять, а она глазёнками стрельнула, и майор в двадцать три года. Красота!

— Какой же ты идиот! — вспыхнула Людмила. — Ты знаешь кем я была, пока меня не замеќтили?! Стукачкой в «Интуристе»! А знаешь каково десять лет с двумя детьми по всей стране моќтаться?! Прятаться! Ждать каждую секунду, что придут и отберут их! А ты представляешь, сколько я натерпелась, когда начались превращения?! Звёздочки у него снимают! Пить надо меньше! Идиот!

Платонова глотнула сока и отвернулась. Игорь проклинал себя за дурацкую привычку сперва ляпнуть что-нибудь, а потом уже думать. Скольких он уже так обидел. Со сколькими поругался. Хочешь, не хочешь, но Красильникову предстояло сделать то, что он ненавидел больше всего — сперва признать себя неправым, а потом извиниться. Чёрт, хотя бы один глоточек чего-либо бодряќщего! Всё легче будет.

За отсутствием спиртного, капитан прикончил остатки сока. Закурил. Встал со стула. Снова сел. Опять встал. Потоптался у края стола. Почесал щетину. Прокашлялся.

— Люд, ты, это самое, — наверное, чемпион мира по тяжёлой атлетике прилагал меньше сил, чем, тратил сейчас Игорь, — извини. Ляпнул не подумавши…

— Пошёл к чёрту! — Платонова даже не глянула на него.

Нет, с кем-нибудь другим, Красильников бы без труда замял инцидент и обратил всё в шутку. Перед Людмилой же, он отчего-то испытывал непонятную робость. Капитан переступи с ноги на ногу. В голову ничего не приходило. Он опустился на стул. Минут на пять воцарилась тишина.

Платонова всё-таки соизволила глянуть на капитана и неожиданно рассмеялась.

— Видел бы ты себя сейчас! — осторожно, чтобы не размазать тушь, она вытерла проступившие слёзы. — Прямо наказанный ребёнок! Того и гляди — разревёшься.

Игорь виновато улыбнулся. Кажется, гроза миновала.

— Ладно, капитан, — Людмила убедилась в невредимости макияжа и спрятала в аптечку миниа-тюрное зеркальце, — сейчас не до обид. Но учти ещё одна пошлая шутка, и пеняй на себя.

— Клянусь — в мыслях Игорь облегчённо выдохнул. — Я только слушаю и вопросы задаю по существу.

В принципе, если забыть, что пятнадцатилетние подростки выглядели вполне сформировавшиќмися (по крайней мере физически) мужчинами и обладали способностью обращаться в волков, рассказ Людмилы мало отличался от историй миллионов любящих мамаш. Игорь узнал и о первых шагах, первых словах, детских болезнях, синяках и шишках, о начале учёбы. Вообще, за тот период возниќкали проблемы лишь бытового характера, впрочем, как и у большинства россиян, закинутых в лоно «демократии» кучкой проходимцев.

По настоящему стало трудно, когда после десяти лет у мальчиков начались превращения. Они стремительно взрослели и к одиннадцати годам значительно перегнали сверстников и в росте, и в телосложении. Мало того, ликантропия изменила их характер. Гери, побаивался обретённого дара, старался сдерживать себя и беспрекословно выполнял требования матери. Фреки вёл себя иначе. Он почувствовал силу. Он ни кому не спускал не то что обидного слова, но и вызыќвающего (по его мнению) взгляда. Жалобы от учителей и родителей сыпались одна за другой. Он то и дело отќпрашивался в лес, и Людмила догадывалась, что там её сын не просто любуется приќродой. Подозќрения имели под собой почву, потому как, в городке всё чаще поговаривали сперва о крупной соќбаке, а потом и о волке (коих здесь перебили ещё позапрошлом веке), нападавшем на гоќродских шаќвок. Платонова наложила запрет на лесные проќгулки. Фреки с удивительной лёгкостью соќгласился. Но однажды Людмила увидела, как он посреди ночи выпрыгивает из окна (квартира на четќвёртом этаже!) и не, разгибаясь, помогая себе руками, с бешеной скоростью несётся в сторону леса. Пора было дуќмать о переезде.

Она уже подыскивала покупателей для квартиры и вычисляла новое место жительства (глухую заброшенную деревеньку), когда объявился Рат.

— И ты ему вот так, с хода поверила?

— Но ты ведь тоже поверил.

— А у меня был выход?

— А у меня? К тому же, в нём есть что-то такое… не знаю… Что-то, что заставляет верить.

— Да ладно, он тебе просто понравился.

— Капитан!

— Молчу, молчу.

— К тому же, как в плохой мелодраме он принёс две вести. Хорошую и плохую. Хорошая заклю-чалась в том, что представляемая им независимая организация берётся всячески помогать нашей семье. Плохой же новостью было, что проект возобновлён и нас разыскивает не только контора, но и иностранные разведки. Я была в панике.

Рат укрыл мальчиков где-то у своих людей. Мне сделали пластическую операцию, и когда я вышла из клиники он дал билеты до места, где мы должны были остановиться. Кроме того я получила порошки замедляющие развитие ликантропии. Он назвал дату следующей встречи и исчез так же, как и появился. Если бы я знала, что Фреки каждый раз высыпает лекарство в раковину!