Добавить в моё избранное
205 мин, 10 сек 14849
Но это была не та вызывающая красота, которой в наше время особенно никого не удивишь, которую и красотой-то не назовешь, а скорее-наглостью и вызовом, а некая симфония длинной русой косы, доброй и застенчивой улыбки, бездонных голубых глаз, красота скромная, сродни облику нашего, европейского, позднего лета, которое для нас куда дороже, чем всякие тропические заросли с немыслимым и надоедающим буйством красок и ароматов…
— Ты не хочешь подарить мне этот венок? -хрипловатый, с затаенной насмешливой интонацией, голос заставил Вельгу вздрогнуть. Она обернулась и в первый момент очень испугалась. Но человек в черном плаще с откинутым капюшоном и мечом на поясе, на рукояти которого лежала его рука, стоял за три шага от нее под березами и не делал ничего угрожающего. На вид ему было сколько угодно лет от двадцати до сорока. Странно серая кожа и совершенно седые волосы, придавая ему угрюмый вид, контрастировали с ярким и неукротимым огнем горящих глаз. Что-то знакомое вдруг почудилось Вельге в облике воина, и она пригляделась повнимательнее.
— Хейд? Это ты, Хейд?
Человек медленно кивнул, затем сделал шаг вперед, и видя, что девушка не пугается, подошел к ней и опустился рядом на траву. Он всегда мечтал вот так вот сидеть рядом с нею, и его мечта исполнилась. Но что-то внутри мешало ему радоваться, было лишь некое ощущение победы-его желание наконец-то исполнилось.
— Да, Вельга, это я. Я вернулся. К тебе…
— Но почему ты так выглядишь? Что случилось? И где ты был все это время?
— Где я только не был… Мне было плохо без тебя, Вельга. Я всегда мечтал, что вот так вот вернусь в Равенлоу, и мы будем с тобою вместе. Именно здесь, под этими березами.
Хейд взглянул на нее, такую близкую сейчас. Она отвела взгляд и ничего не сказала, но он тем не менее почувствовал, что с их последней встречи многое изменилось.
И тогда он обнял Вельгу за плечи, прижал к себе и начал негромко рассказывать о своих странствиях. Время летело незаметно, березы шелестели над ними, и плакучие ивы в тишине склонялись над водою, а сонная речка медленно несла свои воды в неизвестность…
— … а когда Ривгольд упал в огонь, я просто ушел, чтобы не раскрывать своей тайны, ведь в темноте меня никто не узнал. Но я не мог уйти, не поговорив с тобою, любимая.
Вельга теперь смотрела ему прямо в глаза. В ней не было ни страха, ни неприязни, все эти чувства отошли на задний план, и девушка поняла-все это время она любила по-настоящему только его-Хейда, пусть теперь и мрачного странника с кожей пепельного оттенка и седыми волосами. Кем бы он не был-человеком, вампиром, демоном-это не имело значения… И она прошептала, прижимаясь к его груди:
— Если ты все-таки должен идти, я уйду с тобой.
Хейд качнул головой:
— Я сам не знаю, куда мне теперь идти. Колдун должен сам сообщить мне об этом. Но в любом случае… Я понимаю, что мне предстоит-войны, сражения, переходы. И это не для тебя, любимая.
«Любимая»! Сколько раз он мечтал сказать Вельге эти слова так, как сейчас-без насмешки, глядя в глаза! Но какого-то счастья Хейд не испытывал, он скорее чувствовал какой-то обман, словно гость, проделавший долгий путь в предвкушении чудесных яств на столе у хозяина, а дойдя-почувствовал, что его угощают совсем не тем, что он ожидал, и нет никакого желания есть, да и в гостях больше делать нечего! Впрочем, желание-то было, но не такое светлое, как когда-то, когда Хейд мечтал просто сидеть, прижав к себе Вельгу, у реки, шептать ей ласковые слова, гладить по волосам-нет, теперь из глубины его претерпевшего немыслимые метаморфозы существа поднималось нечто темное, как раздувшийся паук из глубокой ямы. Нечто подобное ощущает берсеркер, когда стоит, весь израненный, среди трупов и осознает, что еще миг-и он с диким ревом кинется убивать, не разбирая своих и чужих, пока его не сразят или пока он сам не рухнет без сил и сознания на глинящуюся от крови землю…
Вельга не сопротивлялась, когда он впился в ее губы и начал мять ее тело. Она давно мечтала об ЭТОМ, и боялась, и представляла запредельные радости плотской любви. Хейд повалил ее в густую траву. Его ласки постепенно становились все более грубыми, почти что причиняющими боль, но Вельга лишь тихо стонала, обнимая возлюбленного. Только один раз она коротко вздрогнула-когда по-настоящему соединилась с Хейдом. Но на дне ее голубых глаз вампир видел лишь счастье и радость открытия нового мира.
И тогда его полуоформленные злобные мысли выкристаллизовались в единый черный монолит. Он понял, что попросту завидует Вельге! Она может любить, может испытывать простую человеческую радость, а он-нет. Что осталось ему в жизни? Мрачное торжество от убийства, от того, что кто-то оказался слабее? Чувство превосходства бессмертного над обреченными на дряхлость и болезни? Этого было мало для того, чтобы ЖИТЬ. А то неуловимое, чего у Хейда больше не было… Как можно возвратить потерянную частицу души, быть может-самую главную?
— Ты не хочешь подарить мне этот венок? -хрипловатый, с затаенной насмешливой интонацией, голос заставил Вельгу вздрогнуть. Она обернулась и в первый момент очень испугалась. Но человек в черном плаще с откинутым капюшоном и мечом на поясе, на рукояти которого лежала его рука, стоял за три шага от нее под березами и не делал ничего угрожающего. На вид ему было сколько угодно лет от двадцати до сорока. Странно серая кожа и совершенно седые волосы, придавая ему угрюмый вид, контрастировали с ярким и неукротимым огнем горящих глаз. Что-то знакомое вдруг почудилось Вельге в облике воина, и она пригляделась повнимательнее.
— Хейд? Это ты, Хейд?
Человек медленно кивнул, затем сделал шаг вперед, и видя, что девушка не пугается, подошел к ней и опустился рядом на траву. Он всегда мечтал вот так вот сидеть рядом с нею, и его мечта исполнилась. Но что-то внутри мешало ему радоваться, было лишь некое ощущение победы-его желание наконец-то исполнилось.
— Да, Вельга, это я. Я вернулся. К тебе…
— Но почему ты так выглядишь? Что случилось? И где ты был все это время?
— Где я только не был… Мне было плохо без тебя, Вельга. Я всегда мечтал, что вот так вот вернусь в Равенлоу, и мы будем с тобою вместе. Именно здесь, под этими березами.
Хейд взглянул на нее, такую близкую сейчас. Она отвела взгляд и ничего не сказала, но он тем не менее почувствовал, что с их последней встречи многое изменилось.
И тогда он обнял Вельгу за плечи, прижал к себе и начал негромко рассказывать о своих странствиях. Время летело незаметно, березы шелестели над ними, и плакучие ивы в тишине склонялись над водою, а сонная речка медленно несла свои воды в неизвестность…
— … а когда Ривгольд упал в огонь, я просто ушел, чтобы не раскрывать своей тайны, ведь в темноте меня никто не узнал. Но я не мог уйти, не поговорив с тобою, любимая.
Вельга теперь смотрела ему прямо в глаза. В ней не было ни страха, ни неприязни, все эти чувства отошли на задний план, и девушка поняла-все это время она любила по-настоящему только его-Хейда, пусть теперь и мрачного странника с кожей пепельного оттенка и седыми волосами. Кем бы он не был-человеком, вампиром, демоном-это не имело значения… И она прошептала, прижимаясь к его груди:
— Если ты все-таки должен идти, я уйду с тобой.
Хейд качнул головой:
— Я сам не знаю, куда мне теперь идти. Колдун должен сам сообщить мне об этом. Но в любом случае… Я понимаю, что мне предстоит-войны, сражения, переходы. И это не для тебя, любимая.
«Любимая»! Сколько раз он мечтал сказать Вельге эти слова так, как сейчас-без насмешки, глядя в глаза! Но какого-то счастья Хейд не испытывал, он скорее чувствовал какой-то обман, словно гость, проделавший долгий путь в предвкушении чудесных яств на столе у хозяина, а дойдя-почувствовал, что его угощают совсем не тем, что он ожидал, и нет никакого желания есть, да и в гостях больше делать нечего! Впрочем, желание-то было, но не такое светлое, как когда-то, когда Хейд мечтал просто сидеть, прижав к себе Вельгу, у реки, шептать ей ласковые слова, гладить по волосам-нет, теперь из глубины его претерпевшего немыслимые метаморфозы существа поднималось нечто темное, как раздувшийся паук из глубокой ямы. Нечто подобное ощущает берсеркер, когда стоит, весь израненный, среди трупов и осознает, что еще миг-и он с диким ревом кинется убивать, не разбирая своих и чужих, пока его не сразят или пока он сам не рухнет без сил и сознания на глинящуюся от крови землю…
Вельга не сопротивлялась, когда он впился в ее губы и начал мять ее тело. Она давно мечтала об ЭТОМ, и боялась, и представляла запредельные радости плотской любви. Хейд повалил ее в густую траву. Его ласки постепенно становились все более грубыми, почти что причиняющими боль, но Вельга лишь тихо стонала, обнимая возлюбленного. Только один раз она коротко вздрогнула-когда по-настоящему соединилась с Хейдом. Но на дне ее голубых глаз вампир видел лишь счастье и радость открытия нового мира.
И тогда его полуоформленные злобные мысли выкристаллизовались в единый черный монолит. Он понял, что попросту завидует Вельге! Она может любить, может испытывать простую человеческую радость, а он-нет. Что осталось ему в жизни? Мрачное торжество от убийства, от того, что кто-то оказался слабее? Чувство превосходства бессмертного над обреченными на дряхлость и болезни? Этого было мало для того, чтобы ЖИТЬ. А то неуловимое, чего у Хейда больше не было… Как можно возвратить потерянную частицу души, быть может-самую главную?
Страница
10 из 57
10 из 57
