Добавить в моё избранное
205 мин, 10 сек 14879
Инициативу ни в коем случае нельзя было отдавать повелителю вампиров, иначе арии и их союзники рисковали оказаться в окружении, тайно обойденные противником. А потому было принято решение как можно скорее собрать все силы в единый кулак и выступить к Смолограду, высылая вперед и по сторонам конные разъезды. Оставалось лишь надеяться, что город выдержит осаду достаточно долгое время, помешав Хейду двигаться дальше.
Тем временем на площади снова собрался народ. Опять гремел над городом голос кузнеца Огнеяра:
— Коли пришло время нелегкое, тут уж не дело в стороне оставаться! Постоим за Землю нашу, за жен да детей, за Предков прах! Если встанем мы плечом к плечу всем народом — никакой Черной Силе с родом ариевым не совладать!
Сотни голосов поддержали его, и в каждом была решимость биться с врагом до последнего. Уже сегодня Русколань выставит не просто ополчение: на войну пойдут все — от мальчишек до стариков, кто только может носить оружие. А ведь в других городах люди ничуть не трусливее…
Пересвет и его наемная дружина, обычно собиравшаяся для сопровождения товаров, стояли в стороне. Когда Огнеяр спустился с помоста и подошел к ним, на лице Пересвета дернулся мускул, и купец скрестил на груди руки, но ничего не сказал. Бывший друг между тем заговорил:
— Ты… это… У тебя же вроде должны быть в амбарах и наконечники стрел, и оружие всякое… Дал бы, на общее — то дело.
— Дам.
Кузнец некоторое время помялся, а потом продолжил:
— Меня в вожаки ополчения выкликают. Но чувствую — не справлюсь один. Поможешь али как?
— Никак ты властью поделиться собрался? Твоя ж мечта исполнилась! Вот это диво…
— Да какая мечта уж! Думаю вот: всю жизнь мы с тобой друг другу помогали, из одного котла ели, в бою плечом к плечу стаивали, а теперь что? Коли уж оказался я дурнем таким, ну тресни ты меня тоже промеж глаз, да забудем про раздор наш: молодежи нашей породниться пора.
— Молодежи — то, может, породниться и пора, да и зла я на тебя не держу. Но коли чего уж тебе в голову взбредет, всем пожертвовать готов, и собою, и людьми. Может, оно так и надо. Только я так не горазд…
— Ну как знаешь. — Проговорил, отворачиваясь, Огнеяр. — А ратников все одно сбирать вместе будем.
Высоко в небе парят гордые орлы, тайными тропами крадутся в дремучих лесах серые волки, светит ясное Солнце, и внуки Стрибожьи — ветры — проносятся в просторных полях. Глядятся в волшебные зеркала озер плакучие ивы, приветствуют Зарю, красящую их в золото, тонкие березки, высятся могучие дубы — бояре. Цветет Земля, и Синее Небо заботливо обнимает свою супругу, из запредельной высоты любуясь ею. А далеко внизу идут воины — идут, чтобы прогнать вон иноземных захватчиков.
Враг напал подло, без всякого повода. Вернее, повод был — покорить нашу Родину, разграбить ее города и селения, поставить на колени трудовой народ. Тьмою заволокли небо дымы пожарищ, под ударами мечей цветущие поля оросились кровью, и под коваными сапогами задохнулись колосья хлеба.
И тогда великий народ отложил в сторону плуг и поднял — нет, не меч! — северный боевой топор. Да, мы можем терпеть до последнего, но если вспыхнет пламя гнева — то не затушишь его ни водой, ни кровью! Все силы отдадут Люди Рос Победе, не пожалеют и жизни самой, чтобы уже затухающим взором увидеть, что дрогнул враг, бежит прочь!
Крепко арий ценит счастье труда и мир. Но не зря и в спокойные времена кует молот кузнеца не только серпы и косы, но и мечи, наконечники стрел и копий, доспехи и шеломы. Не зря и забавы — то у нас богатырские: бои «стенка на стенку», поединки на тризнах, даже пляски наши — дабы ловкость показывать! Не зря с давних пор слово «Родина» было не менее свято, чем слова «отец» и «мать»…
В мирное время каждый — сам по себе. Забывают люди о родстве, о том, что живем — то мы рядом, и что рыбак не проживет без ткача, ткач — без пахаря, а пахарь — без кузнеца. И вылезают на поверхность алчность, зависть, мелкие обиды! Но непобедим народ, если в час брани забудет о междоусобицах и раздорах, единым монолитом поднявшись навстречу врагу. В пламени войны стираются грани, исчезают различия в ремеслах и занятиях, не остается места личным обидам. И остается лишь одно слово для всех, знаменитых или безвестных, бедных и богатых, пеших и конных, живых и павших: ВОИНЫ.
Воин верен клятве и своим боевым товарищам. Может быть, он и испытывает страх, но непоколебимая сила воли придает ему сил. Вот идет он — твой далекий предок. Идет день и ночь, усталость наваливается на плечи неподъемным мешком, и так хочется сбросить этот мешок, лечь на землю, вдыхать запах цветов, засыпая под трели птиц… Но воин идет дальше. Он знает, что стоит ему сдать хоть в чем — то, расслабиться, и не останется ни цветов, ни песен. Придут враги, вытопчут поля и луга, и запах медоносных трав сменится зловонием мертвечины, гари, конского навоза, и птицы будут тревожно кричать над руинами и запустением.
Тем временем на площади снова собрался народ. Опять гремел над городом голос кузнеца Огнеяра:
— Коли пришло время нелегкое, тут уж не дело в стороне оставаться! Постоим за Землю нашу, за жен да детей, за Предков прах! Если встанем мы плечом к плечу всем народом — никакой Черной Силе с родом ариевым не совладать!
Сотни голосов поддержали его, и в каждом была решимость биться с врагом до последнего. Уже сегодня Русколань выставит не просто ополчение: на войну пойдут все — от мальчишек до стариков, кто только может носить оружие. А ведь в других городах люди ничуть не трусливее…
Пересвет и его наемная дружина, обычно собиравшаяся для сопровождения товаров, стояли в стороне. Когда Огнеяр спустился с помоста и подошел к ним, на лице Пересвета дернулся мускул, и купец скрестил на груди руки, но ничего не сказал. Бывший друг между тем заговорил:
— Ты… это… У тебя же вроде должны быть в амбарах и наконечники стрел, и оружие всякое… Дал бы, на общее — то дело.
— Дам.
Кузнец некоторое время помялся, а потом продолжил:
— Меня в вожаки ополчения выкликают. Но чувствую — не справлюсь один. Поможешь али как?
— Никак ты властью поделиться собрался? Твоя ж мечта исполнилась! Вот это диво…
— Да какая мечта уж! Думаю вот: всю жизнь мы с тобой друг другу помогали, из одного котла ели, в бою плечом к плечу стаивали, а теперь что? Коли уж оказался я дурнем таким, ну тресни ты меня тоже промеж глаз, да забудем про раздор наш: молодежи нашей породниться пора.
— Молодежи — то, может, породниться и пора, да и зла я на тебя не держу. Но коли чего уж тебе в голову взбредет, всем пожертвовать готов, и собою, и людьми. Может, оно так и надо. Только я так не горазд…
— Ну как знаешь. — Проговорил, отворачиваясь, Огнеяр. — А ратников все одно сбирать вместе будем.
Высоко в небе парят гордые орлы, тайными тропами крадутся в дремучих лесах серые волки, светит ясное Солнце, и внуки Стрибожьи — ветры — проносятся в просторных полях. Глядятся в волшебные зеркала озер плакучие ивы, приветствуют Зарю, красящую их в золото, тонкие березки, высятся могучие дубы — бояре. Цветет Земля, и Синее Небо заботливо обнимает свою супругу, из запредельной высоты любуясь ею. А далеко внизу идут воины — идут, чтобы прогнать вон иноземных захватчиков.
Враг напал подло, без всякого повода. Вернее, повод был — покорить нашу Родину, разграбить ее города и селения, поставить на колени трудовой народ. Тьмою заволокли небо дымы пожарищ, под ударами мечей цветущие поля оросились кровью, и под коваными сапогами задохнулись колосья хлеба.
И тогда великий народ отложил в сторону плуг и поднял — нет, не меч! — северный боевой топор. Да, мы можем терпеть до последнего, но если вспыхнет пламя гнева — то не затушишь его ни водой, ни кровью! Все силы отдадут Люди Рос Победе, не пожалеют и жизни самой, чтобы уже затухающим взором увидеть, что дрогнул враг, бежит прочь!
Крепко арий ценит счастье труда и мир. Но не зря и в спокойные времена кует молот кузнеца не только серпы и косы, но и мечи, наконечники стрел и копий, доспехи и шеломы. Не зря и забавы — то у нас богатырские: бои «стенка на стенку», поединки на тризнах, даже пляски наши — дабы ловкость показывать! Не зря с давних пор слово «Родина» было не менее свято, чем слова «отец» и «мать»…
В мирное время каждый — сам по себе. Забывают люди о родстве, о том, что живем — то мы рядом, и что рыбак не проживет без ткача, ткач — без пахаря, а пахарь — без кузнеца. И вылезают на поверхность алчность, зависть, мелкие обиды! Но непобедим народ, если в час брани забудет о междоусобицах и раздорах, единым монолитом поднявшись навстречу врагу. В пламени войны стираются грани, исчезают различия в ремеслах и занятиях, не остается места личным обидам. И остается лишь одно слово для всех, знаменитых или безвестных, бедных и богатых, пеших и конных, живых и павших: ВОИНЫ.
Воин верен клятве и своим боевым товарищам. Может быть, он и испытывает страх, но непоколебимая сила воли придает ему сил. Вот идет он — твой далекий предок. Идет день и ночь, усталость наваливается на плечи неподъемным мешком, и так хочется сбросить этот мешок, лечь на землю, вдыхать запах цветов, засыпая под трели птиц… Но воин идет дальше. Он знает, что стоит ему сдать хоть в чем — то, расслабиться, и не останется ни цветов, ни песен. Придут враги, вытопчут поля и луга, и запах медоносных трав сменится зловонием мертвечины, гари, конского навоза, и птицы будут тревожно кричать над руинами и запустением.
Страница
40 из 57
40 из 57
