Психолог для нечисти

Мы могли бы приехать на десять минут раньше, но охрана на посту усердно не хотела пропускать посторонних на территорию посёлка.

Я буквально вывалилась из машины, проехалась по замёрзшей брусчатке и поспешила к противоположной стороне забора, где находились несколько человек. Геннадий Валерьевич помахал мне и, засунув руки в карманы длиной дублёнки из грубой кожи, продолжил разговор со своим спутником.

Мужчина рядом с ним был на голову выше и значительно шире в плечах. Несмотря на мороз, на нём была одета лёгкая ветровка и кроссовки. Крупные черты лица делали ещё больше широкие, почти сросшиеся брови и густая борода. Отросший ёжик на голове торчал в разные стороны.

Как только я оказалась подле них, незнакомец прикрыл глаза и, откинув голову назад, вдохнул полную грудь воздуха. Тонкая ткань ветровки натянулась и была готова вот-вот лопнуть в районе молнии.

— М-м-м, — протянул мужчина, и я узнала второго из телефонного разговора. — Человек. Чистый и невинный. Давно таких не видел. Как мужик понимаю тебя, Генка, но вот, — безмятежное выражение лица пронзила стрела недовольства. — Какого рожна она здесь делает? Или хочешь ловить на живца?

Я поёжилась, не зная, как реагировать. Я чувствовала на себе мощную волну раздражения и жутко хотелось сделать несколько шагов назад, чтобы оно не давило так сильно. Меня совсем не брали в расчёт, и мужчина говорил так, словно меня и не было здесь вовсе.

— Сашенька, вы как раз вовремя, — Геннадий Валерьевич и бровью не повёл, продолжая излучать холодное добродушие. — Познакомьтесь, мой хороший друг — Михаил Семёнович, заместитель начальника следственного комитета Москвы.

Представленный криво ухмыльнулся, обнажая клыки. Белок в глазах пожелтел.

Я попятилась назад, вызывая саркастическое хихиканье. Михаила Семёновича это явно забавляло.

— Предлагаю начать. У нас не так много времени, — вклинился Геннадий Валерьевич в наше безмолвное действо.

— Без проблем. Не жди мы твою протеже, давно бы закончили. За мной.

Мужчина принял свой человеческий облик и двинул к воротам. За ним откуда ни возьмись увязались два паренька в полицейской форме.

Геннадий Валерьевич же как истинный джентльмен подхватил меня под руку и повёл к дому. Плитка, полностью вычищенная от снега, обледенела и добраться от одного конца двора к другому можно было разве что на коньках. Придомовая территория казалась странной — ни единого деревца и даже кустика, зато два вырытых гигантских бассейна.

— Не обращайте внимания, Сашенька. Мы все на взводе, — поспешил объяснится Геннадий Валерьевич, когда на юнцов в форме начали гневно рычать под дверью. — Убили главу одного из домов, а ему приходится заниматься делом. И текущая в жилах кровь делает своё дело.

— А кто он?

— О, он медведь.

Я невольно бросила взгляд на Михаила Семёновича, понимая, наконец, кого же он мне всё-таки напоминал. Действительно — медведь. Большой, лохматый и страшный, заодно готовый в любую секунду зарядить своей лапищей тебе по голове за любой проступок. Надо бы держаться от него как можно дальше, да и говорить поменьше.

Внутри дом продолжал гнуть линию странности. Первый этаж не имел ни одной перегородки кроме опорных стен. Прихожая плавно перетекала в гостиную, столовую, кухню и застеклённую веранду, ведущую во двор. На подставках тут и там стояли разнообразные вазочки, статуэточки и горшочки, даже деревянные игрушки. Некоторые из них почернели от времени, что-то побилось и готово было превратиться в пыль прямо на глазах.

Особо впечатлила кукла, закрытая стеклянным куполом. На месте одного глаза зияла чёрная дыра, краски на лице давно потекли и потрескались, превращая белоснежную кожу в серое месиво с вкраплениями красного и зелёного. Подол платья разорван. Приснись такое ночью — лопатой не отмахаешься.

Нас провели прямиком на третий этаж в один из кабинетов. Всё здесь было перевернуто самым бесцеремонным образом, кто-то что-то явно искал. Интересно, нашёл ли?

Геннадий Валерьевич, переступая через валявшиеся книги, прошёл к окну. Я быстро последовала за ним, стараясь не мешаться под ногами. Михаил Семёнович, тем временем, принюхивался, перебираясь из угла в угол, прекрасно балансируя в этом бардаке. В какой-то момент у него на голове появились бурые медвежьи уши. Я нервно сглотнула, облокачиваясь о стену, и надеясь на то, что полной трансформации всё-таки не последует. Медведей я предпочитала видеть лишь в телевизоре по «Энимал плэнет» или в крайнем случае по «Дискавери», но не в метре от себя.

— Они возвращались, — Медведь повернулся к нам, жёлтые глаза горели. В остальном лицо оставалось прежним, человеческим. Мохнатые уши исчезли так же неожиданно, как и появились.

— Можно понять кто это был? — Геннадий Валерьевич, стоящий рядом, напоминал каменное изваяние.

— Нет.