Добавить в моё избранное
195 мин, 32 сек 10567
Стрельба из огнестрелов не могла пройти незамеченной для местных. Может разузнаю чего интересного, а заодно и воды прикуплю.
Вот только сперва прошвырнусь по близлежащей округе, чтобы не приходить на толкучку с пустыми руками. Воды во флягу просто так не нальют, а на обмен у меня ничего не было. Предлагать вещи мертвеца я точно не собирался. Умом еще не тронулся. У меня конечно было заныкано несколько интересных вещичек для обмена, но зачем трогать припасенное на черный день, если можно пробежаться по пустыне? Как говаривал Тимофеич — волка ноги кормят.
Сборы не заняли много времени, и вскоре, я уже размеренно шагал прочь от своего убежища, направляясь к виднеющейся чуть поодаль песчаной горе, чья вершина была увенчана поблескивающим издали металлом. Некогда, там стоял памятник — тем самым геологам, которые и обнаружили в сердце пустыни залежи золота и урана. В те далекие социалистические времена над внешним видом памятника никто не стал особо заморачиваться и высекать из камня подобающие случаю скульптурные композиции — просто-напросто взгромоздили на гору списанный грузовик, с высоченной буровой вышкой вместо кузова. Все это дело покрасили серебрянкой и памятник был готов. После войны, за памятником никто больше не следил, он медленно ржавел и разваливался на части. Серебрянка оказалась неожиданно стойкой и все еще держалась в некоторых местах, сверкая под лучами солнца. На тыльной стороне высокой бетонной площадки до сих виднелась памятная надпись, смысл которой я понял лишь благодаря помощи Тимофеича. Многие буквы бесследно исчезли, но кое-что все еще можно было прочесть: « В честь геоло… ов по… оживших нача… о промышлен… ого освоения Кызылкумов. 7 ноя… рь 1967».
Сейчас на вершине располагался наблюдательный пост — за горой, разлеглась узкая и длинная долина, по дну которой пробегала разбитая асфальтовая дорога, служившая официальной границей. По ту сторону дороги, лежали бывшие дачи, теперь захваченные мутами и превращенные в их поселение. Обычному человеку туда лучше не соваться. Сожрут за милую душу. К «чистым», там относятся мягко говоря с большой нелюбовью. И это чувство взаимно. Поэтому сидящие на горе наблюдатели, нет-нет да посматривают в сторону дачного поселка. Давно уже ходят слухи, что внешние муты собираются наведаться в гости. И отнюдь не с дарами.
Выйдя на вытоптанную в песке тропинку, я пересек ее и увязая в горячем песке по щиколотку, начал взбираться вверх по слону бархана. Метрах в двухстах от себя, я заметил несколько тощих, укутанных в грязное тряпье фигурок, бредущих по тропинке и старательно всматривающихся под ноги и сторонам. Конкуренты, блин. Тоже на охоту за тюльпанами и ящерицами вышли. Вот только им ничего не светит — по тропинке идти конечно легче, но добычи там нет. Взглянув на горе добытчиков презрительным взглядом, я хотел было сплюнуть, но вовремя одумался и сглотнул вязкую слюну. Фляга пуста, а мне еще как минимум пару часов по пустыне бегать. Не стоит тратить драгоценную влагу на выражение эмоций.
Стоя на пологом песчаном холме я расфокусированным взглядом оглядел ближайшую местность и тут же наткнулся взглядом на ярко-красное пятно, резко выделяющееся на желто-сером фоне песка. Вот это уже дело. Шустро перебирая ногами, я скатился вниз и поспешил к одинокому цветку. Место тут людное, хлебалом щелкать не след — по негласному закону, кто первым успел, того и добыча. Опустившись на колени рядом цветком, я снял с пояса остро отточенную саперную лопатку, вонзил ее в землю на всю длину лезвия, поддел и выворотил целый ком земли. Осторожно раздробил его пальцами и у меня в ладони оказался полностью выкопанный тюльпан с неповрежденной луковицей бурого цвета. Хорошая такая луковичка. Бережно уложив цветок в рюкзак, затянул веревку на горловине. Поднял с песка лопатку словно собираясь отряхнуть с нее налипшую землю и перехватив ее в метательный хват крутнулся на пятках с уже занесенной рукой для броска.
Стоявшие у меня за спиной фигуры не ожидали такого финта и с нечленораздельными воплями шарахнулись в сторону:
— Битум, стой! Стой! Это же мы! Ты чего?!
С трудом удержав руку, я вгляделся в грязные, обросшие густой щетиной лица и грязно выругавшись, всадил лопатку в петлю на поясе. Федька и Джамшид, неразлучная парочка любителей дурман-травы. Худющие, трясущиеся в непрестанной дрожи, несмотря на палящие лучи солнца. Вот значит, кого я видел на тропинке.
— Дебилы! Мать вашу так! — буркнул я, еще не до конца успокоившись — Нельзя к человеку со спины подходить! Что, от дури мозги совсем сплавились?
— Битум, да ты чего? Чего ругаешься-то? — забубнил Федька, вытягивая перед собой пустые ладони — Че такой нервный?
— Ошиблися мы — оскалился Джамшид, показывая гнилые зубы с зеленым налетом от насвая — Не бижайся сильно так, начальника.
— Начальники тридцать лет назад вымерли — уже более миролюбиво фыркнул я — Не делайте так больше!
Вот только сперва прошвырнусь по близлежащей округе, чтобы не приходить на толкучку с пустыми руками. Воды во флягу просто так не нальют, а на обмен у меня ничего не было. Предлагать вещи мертвеца я точно не собирался. Умом еще не тронулся. У меня конечно было заныкано несколько интересных вещичек для обмена, но зачем трогать припасенное на черный день, если можно пробежаться по пустыне? Как говаривал Тимофеич — волка ноги кормят.
Сборы не заняли много времени, и вскоре, я уже размеренно шагал прочь от своего убежища, направляясь к виднеющейся чуть поодаль песчаной горе, чья вершина была увенчана поблескивающим издали металлом. Некогда, там стоял памятник — тем самым геологам, которые и обнаружили в сердце пустыни залежи золота и урана. В те далекие социалистические времена над внешним видом памятника никто не стал особо заморачиваться и высекать из камня подобающие случаю скульптурные композиции — просто-напросто взгромоздили на гору списанный грузовик, с высоченной буровой вышкой вместо кузова. Все это дело покрасили серебрянкой и памятник был готов. После войны, за памятником никто больше не следил, он медленно ржавел и разваливался на части. Серебрянка оказалась неожиданно стойкой и все еще держалась в некоторых местах, сверкая под лучами солнца. На тыльной стороне высокой бетонной площадки до сих виднелась памятная надпись, смысл которой я понял лишь благодаря помощи Тимофеича. Многие буквы бесследно исчезли, но кое-что все еще можно было прочесть: « В честь геоло… ов по… оживших нача… о промышлен… ого освоения Кызылкумов. 7 ноя… рь 1967».
Сейчас на вершине располагался наблюдательный пост — за горой, разлеглась узкая и длинная долина, по дну которой пробегала разбитая асфальтовая дорога, служившая официальной границей. По ту сторону дороги, лежали бывшие дачи, теперь захваченные мутами и превращенные в их поселение. Обычному человеку туда лучше не соваться. Сожрут за милую душу. К «чистым», там относятся мягко говоря с большой нелюбовью. И это чувство взаимно. Поэтому сидящие на горе наблюдатели, нет-нет да посматривают в сторону дачного поселка. Давно уже ходят слухи, что внешние муты собираются наведаться в гости. И отнюдь не с дарами.
Выйдя на вытоптанную в песке тропинку, я пересек ее и увязая в горячем песке по щиколотку, начал взбираться вверх по слону бархана. Метрах в двухстах от себя, я заметил несколько тощих, укутанных в грязное тряпье фигурок, бредущих по тропинке и старательно всматривающихся под ноги и сторонам. Конкуренты, блин. Тоже на охоту за тюльпанами и ящерицами вышли. Вот только им ничего не светит — по тропинке идти конечно легче, но добычи там нет. Взглянув на горе добытчиков презрительным взглядом, я хотел было сплюнуть, но вовремя одумался и сглотнул вязкую слюну. Фляга пуста, а мне еще как минимум пару часов по пустыне бегать. Не стоит тратить драгоценную влагу на выражение эмоций.
Стоя на пологом песчаном холме я расфокусированным взглядом оглядел ближайшую местность и тут же наткнулся взглядом на ярко-красное пятно, резко выделяющееся на желто-сером фоне песка. Вот это уже дело. Шустро перебирая ногами, я скатился вниз и поспешил к одинокому цветку. Место тут людное, хлебалом щелкать не след — по негласному закону, кто первым успел, того и добыча. Опустившись на колени рядом цветком, я снял с пояса остро отточенную саперную лопатку, вонзил ее в землю на всю длину лезвия, поддел и выворотил целый ком земли. Осторожно раздробил его пальцами и у меня в ладони оказался полностью выкопанный тюльпан с неповрежденной луковицей бурого цвета. Хорошая такая луковичка. Бережно уложив цветок в рюкзак, затянул веревку на горловине. Поднял с песка лопатку словно собираясь отряхнуть с нее налипшую землю и перехватив ее в метательный хват крутнулся на пятках с уже занесенной рукой для броска.
Стоявшие у меня за спиной фигуры не ожидали такого финта и с нечленораздельными воплями шарахнулись в сторону:
— Битум, стой! Стой! Это же мы! Ты чего?!
С трудом удержав руку, я вгляделся в грязные, обросшие густой щетиной лица и грязно выругавшись, всадил лопатку в петлю на поясе. Федька и Джамшид, неразлучная парочка любителей дурман-травы. Худющие, трясущиеся в непрестанной дрожи, несмотря на палящие лучи солнца. Вот значит, кого я видел на тропинке.
— Дебилы! Мать вашу так! — буркнул я, еще не до конца успокоившись — Нельзя к человеку со спины подходить! Что, от дури мозги совсем сплавились?
— Битум, да ты чего? Чего ругаешься-то? — забубнил Федька, вытягивая перед собой пустые ладони — Че такой нервный?
— Ошиблися мы — оскалился Джамшид, показывая гнилые зубы с зеленым налетом от насвая — Не бижайся сильно так, начальника.
— Начальники тридцать лет назад вымерли — уже более миролюбиво фыркнул я — Не делайте так больше!
Страница
6 из 56
6 из 56
