К Закату от Русколани — Царь венетам

Она отступила на второй план в дни, когда насмерть рубились с полчищами Хейда, и каждый час мог оказаться последним, когда Светозар находил радость в объятиях женщин, имена которых почти сразу забывал. Но настоящая любовь не умерла, мешая ему после победы взять законную жену. Даже когда Волеслава пошла за Шлейнзакса… Пошла, говорят, по взаимной любви, ни словом не обмолвившись тюринну о былом. Светозар тоже ничего не сказал старому боевому товарищу — и даже искренне желал ему счастья. Но вечером, в своем походном шатре (постоянного дома для вождя построено не было, так-как ему слишком часто приходилось перемещаться по освобожденным землям), лужич обнял Хвата, прижался лицом к серой волчьей шерсти и долго плакал. Будь он простым охотником, он давно бы прервал свою жизнь кинжалом или петлею. Но он был Вождем, и должен был жить вопреки своим желаниям и человеческой слабости — ради своей Земли, ради свободы своего народа, чтобы никто и никогда не угрожал лужичам и всем венетам. Поэтому…

… Черная крылатая тень пала с небес перед Светозаром. Он отступил на шаг, выхватив меч и держа за ошейник Хвата. Но странное существо не проявило враждебности. Пародия на гигантскую летучую мышь слложила кожистые крылья, от ее шерсти начал струиться туман, постепенно ставший облаком, или вернее — столбом, в рост человека. В его глубине сверкнули два красных огня, и налетевший ветер резко сорвал таинственную завесу, разметав ее в клочья. Перед Светозаром стоял Хейд.

Лужич сразу понял, кто это, и сделал шаг вперед, ожидая поединка, но повелитель вампиров презрительно отмахнулся, даже не прикасаясь к своему мечу:

— Твоя догадливость делает тебе честь, вождь, но я явился тебе не для того, чтобы сражаться. Я просто хочу с тобой поговорить.

— Нам не о чем говорить с тобой, убийца!

Губы Хейда несколько искривились в каком — то подобии ухмылки:

— Разве разумно отказываться, когда ты даже не знаешь, о чем пойдет речь?

— Должно быть, ты предложишь заключить мир? Мира между нами не будет, пока живы такие твари, как ты!

— Твари… Мы, вождь, обрели тот дар, о котором безрезультатно мечтает и будет мечтать людское племя: бессмертие. За это можно было заплатить любую цену.

— Даже предать свой народ? Предать Богов?

Хейд некоторое время молчал, с заметным удивлением разглядывая Светозара, затем проговорил:

— А я — то думал… И этот человек победил в сражении со мною! Ради чего только, ты не задумывался сам?

— Я уже сказал, что ненавижу тебя, Хейд, и все твое племя кровососов!

— Ненавидишь… За что же?

— За то, что ты сделал с моей землей и с моим народом!

Хейд снова усмехнулся:

— А чем мы отличаемся от всех других рас, населяющих землю — от чернокожих, белых и желтых народов? Только тем, что живем вечно? Пока есть человек, сильный порабощал слабого, и так будет, пока не прервется последнее людское дыхание! Убери меч, вождь, и послушай, что я тебе скажу. Больше тебе этого не скажет никто, а возможностей встречи для наших мечей будет еще сколько угодно.

Светозар возвратил клинок в ножны и приказал Хвату, скалившемуся на страшного собеседника, сидеть у ног. Хейд же продолжал:

— Ты говоришь, что сражаешься со мною ради своего народа… А нужно ли это твоему народу? Ты задумывался, о чем веками мечтают люди, кроме бессмертия? О вечном, пожизненном счастье! А как его добиться?

Светозар не выдержал:

— Ты отнял и счастье, и жизнь у тысяч людей, и после этого задаешь мне этот вопрос?

— … А добиться его очень просто: нужно внушить людям, что они счастливы, и тогда последний раб, убирающий нечистоты, будет мнить себя наверху блаженства, роясь в чужом дерьме! А те, кто благодаря своему уму и своей воле окажется на троне, будут наслаждаться абсолютной властью. Вот и весь секрет счастья — власть сильным, обман — слабым. Так правил я. И люди были счастливы, потому что верили, что они счастливы и что они совершают праведные поступки, после смерти ведущие в Небесные Сады… И меньше всего они хотели каких — то изменений. Пойми, большинство — это всегда стадо, покоряющееся той или иной силе, и жить ради его «свободы», которой у него отродясь не было и быть не может, потому что люди не знают, что с этой свободой делать, недостойно того, кто выше их! Того, кто рожден править.

— Наши предки завещали нам быть свободными и гордыми, а не тупыми, как овцы!

— Предки… Завещали… Я все меньше и меньше понимаю, как ты мог одержать победу. Ты ведь считаешь меня злодеем и тираном еще и потому, что я перемешал все народы Заката, стер границы райксландтов и княжеств?

— Да!

— А подумай теперь, что было до меня: постоянные раздоры, войны, убийства и заговоры из — за жалких земельных владений жадных и самодовольных правителей, которые были не в состоянии даже сохранить надолго союзы и захваченные территории!