40 миниатюр

Та, которой траву косят. Чем-то напоминает «метлу, которая уместилась в голове; непонятно каким образом».Больше таксист ничего не помнит. А дальнейшее действие разворачивается в морге. Патологоанатом (или кто там, я не знаю) собирается прикасаться скальпелем к коже таксиста этого (зря он не смазал лоб; хотя бы не обратил внимание на необычность губной помады, которую подала ему старушка; все помады цвета красного, а эта… зелёного; но лоб был того самого цвета, который принят нормальным — обыденным — помадам; старушка его просто поцеловала, а он и копытки откинул). Но… и сам хирург этот не заметил, как у него из рук исчез скальпель.«Чёрт, чё за херня, — заворчал он, — потерял, что ли? Новый… Не выпишут». «Не выпишут, — донеслось от трупа. — тихо, придурок, не ори».Покойник уже сидел, а не лежал (наверное, ему не хотелось, чтоб санитар грохнулся в обморок; ему хотелось с ним договориться).«Да, нахера мне орать? А, это, чего ты, живой? А нахрена тута делаешь? Иди домой тогда. Смывай с башки томатную свою пасту, и… пошёл. Чего ты? Чего ты смотришь на меня так? Анекдот вспомнил, типа «врач сказал в морг, значит в морг»? Так, я не того анекдота герой».«Куда, домой? Нету у меня дома… Не понимаешь?»«Почему нету? Бомж? Ну, так не важно. Я-то помочь ничем не могу».«Нет. Это хорошо, что ты в обморок не грохнулся. Я договориться с тобой хочу. Видишь ли, повезло мне. Я сам не понимаю, почему, но в голову мне выстрелили, а я упал. То есть, сделал вид, что упал. Иначе добавили бы. Понимаешь, я очень долгое время сидел в камере, и не мог понять: как это так?, неужели я умру?, в общем, не расскажешь тебе всего этого. Одно знай: я упал и не хочу, чтоб мне добавили. Не хочу, чтоб в меня стреляли второй раз. Сделай что-нибудь. Я ж по глазам твоим вижу, что ты добрый. Выручи!»«Постой, постой! Ты говоришь, в камере сидел. Ты имеешь в виду, что тебя к расстрелу приговорили?»«Ну наконец-то! Соображать начинаешь! Ты ж пойми, что я сам не понимаю, за что меня приговорили».«Да это понятно. Я о другом думаю… Видишь ли, сейчас не… не существует смертной казни. Есть пожизненное заключение. То есть, даже если тебе в голову и взбрело (я уж не знаю, что там в голове у тебя происходит), если в голову и взбрело, что ты, как ты говоришь, в камере сидел, на расстрел тебя вели, то всё это однозначно нереально. Сейчас такого нет. Ты поверь!»«Нет. Я знаю своё. Меня расстреливали. Я упал. Но я не умер. Я знаю, мозг очень загадочная штука и в нём есть такие области, которые можно задеть и… человек останется жив. Такое бывает. Ты ж видишь, на что похожа моя голова. Это не томатный сок. Это не то».«Если ты хочешь знать, что я знаю, то тебя из колодца вытащили. Прострелянная голова. Бомж. Ну, то что ты бомж, это понятно. Но вот… что ты очнёшься, я… не ожидал. Честно».«Да? Так и было?» — Он задумался.«В общем, ты не боись. Всё уладится. Покажем тебя докторам. Может, правда башку не задело. То есть, не так задело, как ты думаешь».«Ох, не хотелось бы!… Эх, бежать надо. Бежать тебе надо!» — Но это уже мысли. Помнил он, что его расстреливали. В морге, вот, очнулся.

Тринадцатый этаж

Возвращается муж из командировки… Не любовник, а муж. И, пока кто-то ковыряется в замочной скважине, которой едва хватает времени разбудить любовника и швырнуть его голого на балкон, жена успевает тоже проснуться. Увидеть вошедшего в квартиру ворчащего мужа (кто-то в автобусе наступил ему на ногу, какая-то пьяная скотина, да ещё и оставил след кала), достающего из кармана сигареты и выходящего на балкон, мол, надо привести нервы в порядок. Но, только он вышел на балкон, как сигарета вылетела из его губок — кто-то схватил его за голову и чуть ли не прижал к полу, только и давая этому мужу возможности слышать шёпот: «убиваешь ты, да?! Скидываешь с балкона?!»

Муж в ответ только хрипел; больше с перепугу, чем от невозможности шевелить языком сквозь сдавливающие шею щупальцы (наверняка какой-то инопланетянин сидел на этом балконе).

Жена, когда увидела мужа, достающего сигаретку и выходящего на балкон, ещё толком как следует не проснулась, но… когда из-за залепленного ночью окна до неё донеслись очень странные звуки, как будто кто-то её Серёгу (мужа) повалил на пол и пытался… Грызть? В общем, у жены случилась амнезия — частичная потеря памяти — и она забыла, что у неё был любовник (зато любовник всё очень хорошо помнил). Поэтому она, перепуганная до чёртиков происходящими событиями (часто, когда её муж уезжал в командировки, она просыпалась среди ночи, подскакивая к окну и убеждаясь, что никто не карабкается к ней на балкон; в одной руке у неё был мобильник, в другой дамский пистолетишко), запутывалась в надеваемом халате и открываемом дверном замке. Но кое-как ей удавалось выскакивать в коридор и попадаться на глаза какому-то молодому человеку, что спускался по лестнице, ввиду вечно неработающих лифтов. Человек этот видел перепуганную женщину. Больше всего внимание его привлёк халат, который она надела задом наперёд, так что вся задняя часть этой женщины была оголена.