40 миниатюр

— Эта крыса, которая издохла в этом торте, нагадила там перед этим!

— Ну и что, — пожал он плечами. — Крысиное дерьмо, это всё равно что варёный лук в шоколадном желе — можно и откинуть. — И поднёс ложку ко рту.

— А, кстати, крысы и тараканы, они ведь неразумные существа, — решила вдруг поддержать тему какая-то пожилая женщина, что как и многие не притронулась ни к одному из яств. — Что они видят из своих крысятников и тараканников? — Не спрашивала она, а просто говорила. — Видят они, как людям от них противно?

— Ровно столько же, — произнёс сидящий неподалёку мужчина, — сколько видят и люди, насколько этим насекомым — вообще животному миру — противно от этих людей.

— Вообще, человека можно сравнить с кем угодно, не только с насекомыми и животными, — заговорила ещё одна женщина, пока сладкоежка пережёвывал кусок торта и приготовился подносить ко рту следующий. — А всё почему? А потому что в природе — во всей вселенной — всё взаимосвязано. И можно даже сказать, что вселенная таким образом является частью человека.

— Всё правильно, — прервал её речь следующий любитель поболтать ни о чём. — Человек является частью Бога, а Бог — частью человека, если вселенная, это один организм и всё в нём сопряжено клетками.

Сладкоежка в это время проглотил второй кусок торта, третий… В отличае от остальных, он не любил болтать; он любил есть.

— Вот именно, — заговорил следующий. — Но не нам всё это обсуждать. Мы ведь как эти вот насекомые — любители поесть торты и всё что содержит каллории — погружаемся в свои маленькие мирки и пытаемся вокруг что-то увидеть. А что может увидеть муравей, выползший из своего муравейника, взобравшийся на верхушку какого-нибудь высокого пенька и увидевший, что мир-то совсем не такой, каким он его себе представлял. Так что нечего лезть выше своего муравейника, пока на пенёк не сел какой-нибудь уставший дедушка и не раздавил тебя своей задницей… — Прервал его сладкоежка, схватившийся за своё горло, захрипевший, посиневший (почерневший) и рухнувший со стула на пол. И глаза его выкатились из глазниц через несколько считанных секунд.

Скорая и милиция приехали через несколько минут.

Человек стоит у окна и курит

Человек стоит у окна и курит не в затяжку. Окружающие люди делают ему замечания, но он отвернулся от них всех и один раз даже громко пукнул, когда очень назойливая тётенька своим противным голоском читала ему нотации, мол, как это так: в трамвае — ехать со всеми вместе в трамвае — и курить, будто ты паровоз! Но когда она услышала, как он испортил воздух, то тут же отскочила, как будто он расстегнул ширинку и начал… (пии… ), но трамвай всё покачивал и потому брызги от стены его отлетали и звонкоголосой дамочке пришлось отскочить, как от змеи (будто струя вдруг превратилась в змею, разинувшую пасть).

— Фу, скотина какой!— скривилась отскочившая и пихнувшая кого-то дамочка (трамвай был наполнен стоячими пассажирами); скривилась она от звука, которым этот «куритель» отогнал её.

— Слышь, мужик, — обратился к курящему юноша, обнимаемый девочкой, — а чё ты не в затяжку-то куришь?!

Но мужик промолчал. Наверное, он не такой как все (все табачный дым в себя вдыхают, а он лёгкие бережёт). Но, надо понимать, парень не любил, когда на его вопросы отвечают молчанием, как будто он человек-невидимка или вокруг него сплошные миражи и «сны моря» (все люди только кажутся людьми, а пощупай хоть одного, и рука просочится как сквозь очень густой табачный дым, изображающий человеческую голову — выдохнул этот дым какой-то фокусник и все увидели «голову призрака») и парень обратился к курящему ещё раз:

— Эй, мужик! Угости людей сигареткой!

Мужик — опять — ноль внимания.

— Мальчик! — позвала мужика уже девушка этого парня (она его близкая подруга и знает, что ромэо её не любит, когда ему в ответ молчат; знает, что это сводит его с ума). — Дай сигаретку!… Дай мне сигаретку!… Эй, алё! Я хочу своей вагиной покурить, — сказала она апатичному мужику в самое ухо.

— Да он инопланетянин! — осенило вдруг парня. — Не обращай на него внимания, Танюха.

— Танюха — без нюха, — вдруг проговорил этот человек, не прошло и минуты, как молодёжь решила оставить его в покое.

— Долго думал? — отреагировал на его «двустишье» парень. Они с Танюхой стояли с ним рядом и могли, как отвернуться от этого странного типа, так и повернуться к нему, в любое время.

— Пока я ем, я глуп и нем, — ответил ему человек.

— А что ты ешь? Сопли, что ли?

— Да отстань от человека, — поняла уже и девушка, что ведут они себя крайне безумно.

— Вы родились, потому что так надо! — прокричал вслед этим двум «курящий», когда они направлялись в противоположный конец трамвая и не под каким предлогом возвращаться к этому чудаку не собирались (они поняли, что они уроды, а он — нет). — Вы только делаете вид, что любите, но вы не любите.