Добавить в моё избранное
197 мин, 17 сек 3361
Он знал, что как правило, люди ездят из Новосвета в Санкт-Петербург и обратно в основном на электричке, и редко кто ездит на автобусе. Костя так же знал, что ему будет проще и быстрее добраться до своего старого дома именно с остановки, а не со станции Новосвета.
Когда автобус начал снижать скорость, Костя почувствовал легкое волнение. Музыка, до сего момента приносящая успокоение, теперь начал раздражать, и он выключил плеер, убрав провода с наушниками.
«Я не был здесь с тех самых пор, как мы уехали отсюда».
Да, это было так. Год спустя после смерти Саши, они уехали из Новосвета и больше никогда не появлялись здесь. В этом городке больше нечего было делать: все знакомые Кости, как и он, рано или поздно перебрались в Питер. Новосвет оставался родным городом, но Костя чувствовал, что его сюда не манит, ничто не зовет.
«До сих пор».
Он закрыл глаза и вспомнил обрывок своего последнего кошмара. Саша во тьме своей комнаты, указывающий на свой стол.
В доме, в котором они жили в Новосвете, теперь живут совсем другие люди. Костя смутно запомнил образ того мужика, который приходил с отцом к ним, чтобы осмотреть трехкомнатную квартиру. В ту пору они уже приобрели жилье в Санкт-Петербурге, и Костя знал, что отец принял решение выбросить большую часть старой мебели. В ее число вошел и большой, тяжелый письменный стол, раньше принадлежавший Саше. Но Костя знал, что внутри его ящиков не осталось ничего, он лично проверял их содержимое перед тем как они с отцом избавились от старья.
Автобус остановился, и двери открылись. Костя вышел наружу, ежась от неприятного холодка и озираясь по сторонам. Было начало октября, и погода была что надо — почти каждый день дождь. Солнце появлялось все реже и реже из-за обилия туч и низких облаков. Сейчас хоть и было пасмурно, осадков в ближайшее время не предвиделось, хотя асфальт под подошвами ботинок еще хранил на себе свежие следы недавно прошедшего дождя.
Костя вдохнул полной грудью свежий воздух, чувствуя, как растворяется в нем. Он чувствовал, что наполняется грустной радостью и непонятным успокоением, вдыхая его. Пахло прошедшим детством и юностью, которые были не в шумном и безобразно огромном городе, а здесь, в этих местах.
«Воздух. Господи, какой же здесь воздух».
Автобусная остановка Новосвета располагалась на довольно большом и открытом пространстве. Дорога здесь была широкой, хотя и довольно убитой. Костя обернулся и посмотрел на невысокие деревья негустого леса. Он вышел из автобуса на небольшую заасфальтированную площадку, по обе стороны которой торчали знаки, обозначавшие о том, что рядом располагается населенный пункт. Перед Костей было небольшое бетонное ограждение, высотой ему по грудь, за которым виднелись верхушки елей, растущих в низине. Костя с рассеянной улыбкой вспомнил ту тропу, которая вела сюда. Воспоминания пробудились в нем, и Костя ощутил это грустное прикосновение воспоминаний, которые многое для него значили. Пройдя по тропе, он сможет попасть в город, оказавшись как можно ближе к старому дому, в котором они жили всей семьей до переезда в Питер.
Костя, спрятав руки в карманы куртки, шагнул в сторону ограждения, слушая, как удаляется и затихает шум автобуса. Он был единственным пассажиром, кто сошел на этой остановке. Костя был несказанно счастлив этому обстоятельству. Он приехал сюда не по делам, не для того, чтобы найти кого-то. Возвращение Кости в Новосвет вообще не имело какого-либо смысла, но единственное, что он мог сказать точно, что не хотел бы любопытных взглядов в свой адрес. Теперь он дожидался, пока автобус не скроется из виду, и пока шум работающего двигателя не превратится в отдаленный, плохо различаемый с каждой секундой гул. Костя, медленно шагая, приблизился к ограждению, слушая тишину. Она казалась самим очарованием после более чем получасовой поездки и тряски в салоне автобуса, после музыки и шума работающего двигателя. Ветер, гуляющий в вышине, слегка покачивал верхушки высоченных елей, высящихся прямо перед ним. Под мягким напором гуляющего ветерка деревья издавали тихий и приятый шум. Костя не шевелился, вдыхая напоенный ароматами свежий воздух, какого никогда не было в таком городе, как Питер, и никогда не будет. Костя знал не так уж и много о своей малой родине, но хорошо знал, что и как сильно связывало его самого с этими местами. Костя снова вдохнул полной грудью свежий осенний воздух. Он чувствовал, что вернулся домой.
В январе сорок четвертого пала блокада, и для деда Кости по отцовской линии операция «Январский гром» стала последней. Получивший серьезные ранения, он остался в городе, и после завершения войны ему удалось пристроиться на работу на одном из ленинградских заводов. Костя не мог припомнить, почему дед так и не смог вернуться домой, под Горький. В Ленинграде он встретил будущую бабушку Кости, и в пятьдесят третьем у них родился сын Дима.
Когда автобус начал снижать скорость, Костя почувствовал легкое волнение. Музыка, до сего момента приносящая успокоение, теперь начал раздражать, и он выключил плеер, убрав провода с наушниками.
«Я не был здесь с тех самых пор, как мы уехали отсюда».
Да, это было так. Год спустя после смерти Саши, они уехали из Новосвета и больше никогда не появлялись здесь. В этом городке больше нечего было делать: все знакомые Кости, как и он, рано или поздно перебрались в Питер. Новосвет оставался родным городом, но Костя чувствовал, что его сюда не манит, ничто не зовет.
«До сих пор».
Он закрыл глаза и вспомнил обрывок своего последнего кошмара. Саша во тьме своей комнаты, указывающий на свой стол.
В доме, в котором они жили в Новосвете, теперь живут совсем другие люди. Костя смутно запомнил образ того мужика, который приходил с отцом к ним, чтобы осмотреть трехкомнатную квартиру. В ту пору они уже приобрели жилье в Санкт-Петербурге, и Костя знал, что отец принял решение выбросить большую часть старой мебели. В ее число вошел и большой, тяжелый письменный стол, раньше принадлежавший Саше. Но Костя знал, что внутри его ящиков не осталось ничего, он лично проверял их содержимое перед тем как они с отцом избавились от старья.
Автобус остановился, и двери открылись. Костя вышел наружу, ежась от неприятного холодка и озираясь по сторонам. Было начало октября, и погода была что надо — почти каждый день дождь. Солнце появлялось все реже и реже из-за обилия туч и низких облаков. Сейчас хоть и было пасмурно, осадков в ближайшее время не предвиделось, хотя асфальт под подошвами ботинок еще хранил на себе свежие следы недавно прошедшего дождя.
Костя вдохнул полной грудью свежий воздух, чувствуя, как растворяется в нем. Он чувствовал, что наполняется грустной радостью и непонятным успокоением, вдыхая его. Пахло прошедшим детством и юностью, которые были не в шумном и безобразно огромном городе, а здесь, в этих местах.
«Воздух. Господи, какой же здесь воздух».
Автобусная остановка Новосвета располагалась на довольно большом и открытом пространстве. Дорога здесь была широкой, хотя и довольно убитой. Костя обернулся и посмотрел на невысокие деревья негустого леса. Он вышел из автобуса на небольшую заасфальтированную площадку, по обе стороны которой торчали знаки, обозначавшие о том, что рядом располагается населенный пункт. Перед Костей было небольшое бетонное ограждение, высотой ему по грудь, за которым виднелись верхушки елей, растущих в низине. Костя с рассеянной улыбкой вспомнил ту тропу, которая вела сюда. Воспоминания пробудились в нем, и Костя ощутил это грустное прикосновение воспоминаний, которые многое для него значили. Пройдя по тропе, он сможет попасть в город, оказавшись как можно ближе к старому дому, в котором они жили всей семьей до переезда в Питер.
Костя, спрятав руки в карманы куртки, шагнул в сторону ограждения, слушая, как удаляется и затихает шум автобуса. Он был единственным пассажиром, кто сошел на этой остановке. Костя был несказанно счастлив этому обстоятельству. Он приехал сюда не по делам, не для того, чтобы найти кого-то. Возвращение Кости в Новосвет вообще не имело какого-либо смысла, но единственное, что он мог сказать точно, что не хотел бы любопытных взглядов в свой адрес. Теперь он дожидался, пока автобус не скроется из виду, и пока шум работающего двигателя не превратится в отдаленный, плохо различаемый с каждой секундой гул. Костя, медленно шагая, приблизился к ограждению, слушая тишину. Она казалась самим очарованием после более чем получасовой поездки и тряски в салоне автобуса, после музыки и шума работающего двигателя. Ветер, гуляющий в вышине, слегка покачивал верхушки высоченных елей, высящихся прямо перед ним. Под мягким напором гуляющего ветерка деревья издавали тихий и приятый шум. Костя не шевелился, вдыхая напоенный ароматами свежий воздух, какого никогда не было в таком городе, как Питер, и никогда не будет. Костя знал не так уж и много о своей малой родине, но хорошо знал, что и как сильно связывало его самого с этими местами. Костя снова вдохнул полной грудью свежий осенний воздух. Он чувствовал, что вернулся домой.
В январе сорок четвертого пала блокада, и для деда Кости по отцовской линии операция «Январский гром» стала последней. Получивший серьезные ранения, он остался в городе, и после завершения войны ему удалось пристроиться на работу на одном из ленинградских заводов. Костя не мог припомнить, почему дед так и не смог вернуться домой, под Горький. В Ленинграде он встретил будущую бабушку Кости, и в пятьдесят третьем у них родился сын Дима.
Страница
13 из 57
13 из 57
