Добавить в моё избранное
197 мин, 17 сек 3405
Он действительно спит в больнице, там, где умер. Кажется, я смог остановить его… Или же нет?»
Медленно растущее кровавое пятно на покрывале, там, куда Костя ударил его, не говорило ни о чем. Костя не знал, смог ли он окончательно упокоить Сашу. Только сейчас он вспомнил слова Антонова о том, что Печать является оружием против обитателей Глубины. Ему оставалось надеяться лишь на то, что журналист был прав.
Здесь было чертовски холодно, и Костя потянул из пальцев Саши послание. Развернув сложенный вчетверо листок разлинованной бумаги из обычной ученической тетради, Костя прочел лишь одно:
«Спасибо, прощай».
Нервно кривящиеся губы Кости дрогнули, и он скривился в плаксивой гримасе, не в силах ничего с этим поделать. Внутри него словно бы что-то сломалось, окончательно и бесповоротно. Выронив листок себе под ноги, он вновь перевел взгляд на Сашу, чувствуя, как жжет повлажневшие глаза и щеки, Костя думал о том, что дошел до самого конца. Чувствуя, что замерзает, и что теперь ему здесь больше нечего делать, он поднял Печать и надавил на жало. Изогнутое лезвие исчезло в ободе ключа, и Костя положил Печать на грудь Саше чуть ниже кровавого пятна. После этого Костя сомкнул веки и склонил голову. Эта вещь больше ему была не нужна.
«Вот, возьми… Она твоя, приятель».
Он ощутил, как его обдало сильным потоком холодного ветра и бесконечная тьма растворилась в ослепительном свете. После блужданий в потемках Глубины, этот вездесущий свет, видимый даже сквозь сомкнутые веки, был самым необычным, самым странным из всего, что Костя видел за последнее время.
Крепко стиснув зубы, он открыл глаза и посмотрел вокруг. Костя стоял перед запертой дверью, за большим стеклом которой был виден пустой вестибюль больницы. Сомкнутые за его спиной прозрачные створки дверей пропускали внутрь серый предутренний свет, который с каждой минутой становился все ярче и ярче.
Костя глубоко и прерывисто вздохнул, невольно ежась от холода. С кошмаром, несколько месяцев назад пустившим корни в его душе, было покончено, но Костя все еще чувствовал, насколько глубоко был им поражен. И даже если со временем ему и удастся избавиться от пережитого, разбуженный в нем страх теперь всегда будет с ним.
Эпилог.
Весенний воздух был все еще прохладен и чист, но солнце, то прячущееся, то вновь появляющееся из облаков, заставляло позабыть о минувших холодах, заставляя каждого безоговорочно поверить в то, что зиме пришел окончательный конец.
Костя боялся возвращаться на кладбище. Он думал о том, что вернувшись сюда, он увидит новые бинты на ограде и могильной плите брата, найдет огромных улиток или же другие зловещие знаки того, что его персональная, невидимая глазу связь с потусторонним миром все еще существует. Костя смог облегченно вздохнуть только сегодня, все же набравшись духу и приехав на кладбище повидать могилу Саши, впервые за все время после того, как он вернулся обратно.
Прошло уже две недели. Он пробыл в Глубине меньше часа, но в реальности минуло четыре месяца. Костю ждали уже знакомые ему неловкие вопросы и крупные проблемы, связанные с собственным столь внезапным исчезновением и появлением. Его уволили, знакомые отвернулись от него, и даже отец словно бы отдалился, сведя и без того не особо частые контакты к минимуму. Костя старался не предавать этому значения. Сейчас было важно лишь то, что он жив, что он пришел на могилу Саши, что все в порядке.
Этим летом ему исполнится только двадцать семь, но он чувствовал себя разбитым стариком. Под его глазами пролегли темные круги, в волосах проступила седина, начали трястись руки. Костя крепко спал, его не беспокоили дурные сны, но он по-прежнему был измотан. Больше всего Костю пугал собственный взгляд, из-за чего он старался как можно реже смотреться в зеркало.
Он старался не вспоминать и не думать о том, что с ним произошло. Просто выкинуть это из головы. Все, что случилось с ним, стоило воспринимать как затянувшийся, но все же закончившийся кошмар. Костя понимал, что иначе он просто не сможет жить спокойно, он сойдет с ума или наделает глупостей. Он так же старался не вспоминать образ брата, который тревожил его все это время. Костя хорошо запомнил его тогда, лежащим на больничной койке в бесконечной темноте под желтым светом. Костя был рад тому, что запомнил его именно таким, спокойным и умиротворенным.
«Спасибо, прощай». Костя никак не мог выкинуть из головы только это, последнюю записку от Саши. Впрочем, он ничего не имел против.
Он последовал совету отца и посетил врача. Уже как неделю он глотал антидепрессанты и пил настои из лекарственных трав, которые должны были снять напряжение. Лекарства справлялись со своей задачей — Костя ощущал безмятежность и легкое безразличие ко всему, и был несказанно рад этому. Это было сродни легкому опьянению.
Медленно растущее кровавое пятно на покрывале, там, куда Костя ударил его, не говорило ни о чем. Костя не знал, смог ли он окончательно упокоить Сашу. Только сейчас он вспомнил слова Антонова о том, что Печать является оружием против обитателей Глубины. Ему оставалось надеяться лишь на то, что журналист был прав.
Здесь было чертовски холодно, и Костя потянул из пальцев Саши послание. Развернув сложенный вчетверо листок разлинованной бумаги из обычной ученической тетради, Костя прочел лишь одно:
«Спасибо, прощай».
Нервно кривящиеся губы Кости дрогнули, и он скривился в плаксивой гримасе, не в силах ничего с этим поделать. Внутри него словно бы что-то сломалось, окончательно и бесповоротно. Выронив листок себе под ноги, он вновь перевел взгляд на Сашу, чувствуя, как жжет повлажневшие глаза и щеки, Костя думал о том, что дошел до самого конца. Чувствуя, что замерзает, и что теперь ему здесь больше нечего делать, он поднял Печать и надавил на жало. Изогнутое лезвие исчезло в ободе ключа, и Костя положил Печать на грудь Саше чуть ниже кровавого пятна. После этого Костя сомкнул веки и склонил голову. Эта вещь больше ему была не нужна.
«Вот, возьми… Она твоя, приятель».
Он ощутил, как его обдало сильным потоком холодного ветра и бесконечная тьма растворилась в ослепительном свете. После блужданий в потемках Глубины, этот вездесущий свет, видимый даже сквозь сомкнутые веки, был самым необычным, самым странным из всего, что Костя видел за последнее время.
Крепко стиснув зубы, он открыл глаза и посмотрел вокруг. Костя стоял перед запертой дверью, за большим стеклом которой был виден пустой вестибюль больницы. Сомкнутые за его спиной прозрачные створки дверей пропускали внутрь серый предутренний свет, который с каждой минутой становился все ярче и ярче.
Костя глубоко и прерывисто вздохнул, невольно ежась от холода. С кошмаром, несколько месяцев назад пустившим корни в его душе, было покончено, но Костя все еще чувствовал, насколько глубоко был им поражен. И даже если со временем ему и удастся избавиться от пережитого, разбуженный в нем страх теперь всегда будет с ним.
Эпилог.
Весенний воздух был все еще прохладен и чист, но солнце, то прячущееся, то вновь появляющееся из облаков, заставляло позабыть о минувших холодах, заставляя каждого безоговорочно поверить в то, что зиме пришел окончательный конец.
Костя боялся возвращаться на кладбище. Он думал о том, что вернувшись сюда, он увидит новые бинты на ограде и могильной плите брата, найдет огромных улиток или же другие зловещие знаки того, что его персональная, невидимая глазу связь с потусторонним миром все еще существует. Костя смог облегченно вздохнуть только сегодня, все же набравшись духу и приехав на кладбище повидать могилу Саши, впервые за все время после того, как он вернулся обратно.
Прошло уже две недели. Он пробыл в Глубине меньше часа, но в реальности минуло четыре месяца. Костю ждали уже знакомые ему неловкие вопросы и крупные проблемы, связанные с собственным столь внезапным исчезновением и появлением. Его уволили, знакомые отвернулись от него, и даже отец словно бы отдалился, сведя и без того не особо частые контакты к минимуму. Костя старался не предавать этому значения. Сейчас было важно лишь то, что он жив, что он пришел на могилу Саши, что все в порядке.
Этим летом ему исполнится только двадцать семь, но он чувствовал себя разбитым стариком. Под его глазами пролегли темные круги, в волосах проступила седина, начали трястись руки. Костя крепко спал, его не беспокоили дурные сны, но он по-прежнему был измотан. Больше всего Костю пугал собственный взгляд, из-за чего он старался как можно реже смотреться в зеркало.
Он старался не вспоминать и не думать о том, что с ним произошло. Просто выкинуть это из головы. Все, что случилось с ним, стоило воспринимать как затянувшийся, но все же закончившийся кошмар. Костя понимал, что иначе он просто не сможет жить спокойно, он сойдет с ума или наделает глупостей. Он так же старался не вспоминать образ брата, который тревожил его все это время. Костя хорошо запомнил его тогда, лежащим на больничной койке в бесконечной темноте под желтым светом. Костя был рад тому, что запомнил его именно таким, спокойным и умиротворенным.
«Спасибо, прощай». Костя никак не мог выкинуть из головы только это, последнюю записку от Саши. Впрочем, он ничего не имел против.
Он последовал совету отца и посетил врача. Уже как неделю он глотал антидепрессанты и пил настои из лекарственных трав, которые должны были снять напряжение. Лекарства справлялись со своей задачей — Костя ощущал безмятежность и легкое безразличие ко всему, и был несказанно рад этому. Это было сродни легкому опьянению.
Страница
56 из 57
56 из 57
