Небо сохраняется через сны когда Бога нет дома

Плачет или что… Говорю, чтоб освободил мне место. Меня не слышат. Пихаю его ногой.

— Эй? Ты слышишь меня? Освободи место!

— Простите… — он, всё-таки «Он», смотрит на меня слёзно, почти виновато и с трудом двигается чуть в сторону. Держится за перебинтованный живот.

Встаю и беру в руки скрипку, кидая на него высокомерный взгляд. Он сидит и пялится на то как я играю. Всякий раз заканчивая мелодию, я ловлю на себе его взгляд. Заплаканное лицо, красные от слёз глаза, приоткрытый рот. Интерес. Он смотрит на меня своими огромными голубыми глазами и не может оторваться. Меня бесит его навязчивый взгляд. Он мешает мне играть.

— Что ты уставился? Отвернись! Ты мне мешаешь.

— Что это? — он спрашивает это так будто бы впервые увидел, да и услышал будто тоже впервые.

— Это музыка, чувак — говорю с искренней ухмылкой.

— Музыка? Я никогда не слышал ничего подобного… Это невероятно красиво — он смотрит на меня не моргая. На меня. На скрипку. На то как двигаются мои руки.

— Ты что, из лесу вышел?

— Н-нет… — он опускает голову.

— Прекращай таращиться, я серьёзно… — снова касаюсь смычком струн и закрываю глаза.

Проходит пол дня и всякий раз заканчивая я продолжаю ловить на себе его удивлённый взгляд не смотря на то, что я запрещал ему это делать. Он всё так же сидит охватив свои колени руками. Всё так же заворожённо смотрит на меня и всё так же мешает мне этим.

Решаю перекусить. Беру стаканчик с кофе. Сажусь на корточки. Он сидит, дрожит, посматривает на меня. Смотрит на то как я одет, на ремни, на мою обувь. Смотрит на мои волосы, на мои длинные ресницы, на мои перчатки без пальцев и то как я ем. Таращится на мою скрипку, внимательно рассматривает.

— Что? — смотрю на него — хочешь попробовать?

— А можно?

Подвигаю к нему ближе, а он тянется дрожащей рукой и слегка проводит по струнам длинными пальцами. Получается глухой неумелый звук. А я сижу и жую булки с вишнёвым джемом. Он сидит на корточках, не обращает внимания на других людей. В его поле зрения будто я и только я, он словно не видит никого и ничего вокруг.

— Что смотришь? Жрать хочешь? — отламываю половину, протягиваю ему — какого хрена ты в одних тапках?

— Я из больницы сбежал…

— Из дурки что ль?

— Что такое дурка?

— Это место где сидят похожие вот на тебя. Такие же чудные.

— Я чудной? Что значит чудной?

— Ну… — осматриваю его — ну это ты короче. Ты чудной. Странный.

Я в общем-то тоже был странным, но он… Странный — это было мягко сказано. Он сидел в мокрых тапках из больницы и больничном халате, у него были чертовски длинные волосы судя по тому что они были перекручены несколько раз медицинскими бинтами, он был абсолютно белым, он был ужасно бледным, будто никогда не бывал на солнце. Огромнейшие голубые глаза, заплаканное лицо, бледные губы. Он был маленьким и худеньким. Хорошеньким. Он был невероятно хорошеньким. Жутко красивым. Я ещё не видел таких красивых как он. Короче он был необычным.

— Зачем ты из больницы сбежал?

— Я не хотел чтоб они возвращали меня назад в приют.

— Ты из приюта?

— Я сбежал оттуда.

— Ахаха… — сижу ржу над ним — короче ты решил ото всюду сбежать?

— Просто там, в приюте… меня бы там убили.

— Да ну? В самом деле? — иронирую.

— Они говорили, что выживут меня оттуда если не буду слушаться.

— А ты не послушный значит?

— Нет. Я послушный… просто они смеялись надо мной… они называли меня животным, он швырялся в меня едой, а я разбил ему голову. Меня избили. Так я попал в больницу. А теперь я сбежал оттуда и…

Он объясняет это быстро говоря, махая руками и бегая глазами туда-сюда, потом обрывает мысль, делает паузу и смотрит на меня.

— Хахаха… — а я сижу и не могу не смеяться — всё правильно сделал.

— Вообще-то мне не смешно теперь.

Я мысленно попытался войти в его положение. Положение, скажем так, у него было не очень. Во-первых, он был раздетым в разгар поздней осени, во-вторых скоро зима, он мелкий и никому не нужный. Так я понял из его отчаявшегося вида и грустного рассказа. А ещё эта интонация и потерянный взгляд.

— И что ты теперь будешь делать? Скоро зима. Куда ты пойдёшь?

— Я не знаю… я ничего не знаю — он снова начинает плакать, трёт грязными руками свои глаза.

— Ну ты попал, пацан хаха… — смеюсь и закуриваю — прекращай это нытьё. Оно портит мне настроение.

Он начинает плакать ещё сильнее. Толкаю его, говорю, чтоб заткнулся, потому что чужое нытьё действует мне на нервы. А он орёт мне, что я не понимаю его положения. Его глаза становятся ярко-голубыми от слёз.

— Да что вы говорите? — язвлю — почти пол года назад я оказался в таком же положении на этом самом месте и не распускал сопли как ты.