Небо сохраняется через сны когда Бога нет дома

Эстер перепуган до усрачки. Но в его лице не только страх. Какой-то интерес, вожделение. Он не особо сопротивляется. Он просто таращится на меня и спрашивает, я ли это буду.

— А ты хочешь кого-то ещё?

— Нет.

Снимаю с него рубашку. Касаюсь губами его шеи. Всё предельно аккуратно и нежно. Как по заказу. Он обнимает меня. Такой маленький. Меня не очень смущало что, он мелкий. Меня вообще никак не волновало то, что он ещё ребёнок. Не 12 же лет ему в конце концов.

Тут пахнет грязным постельным бельём и ночным сексом. Запах недопитого алкоголя. Затхлая комната. Непроветриваемое помещение и смятая одежда на полу. Шторы задвинуты. Горит лишь ночник. Он всю ночь был включен. Клиент берёт бутылку недопитого виски и чередует его с сигаретой.

Эстер обнимает меня за плечи холодными руками. Они всегда у него были такими, насколько я помню. Разгрызаю упаковку с презервативами, говорю, что буду нежен. Он испуган, но согласен. Он согласился не потому что это был его идеальный шанс показать мне каким он может быть полезным, а потому что с первого дня был влюблён.

Я говорю ему, что будет слегка больно. Он прикусывает губу и издаёт стонующий звук. Цепляется ногтями за мои руки. Перехватило дыхание. Снова этот стон. Мне нравится его голос в этом моменте. Слышу довольный смех клиента. Он говорит, что я безбашенный и снова делает глоток, судя по тому, как оставшееся виски булькает в бутылке. Эстер смотрит на меня слезящими глазами. Страх. Паника. Проваливаюшийся крик. От боли сжимает пальцами мою кожу, прижимает меня к себе. Я касаюсь его губ не отрывая от него взгляд.

Взглядываю на клиента. Он сидит, мастурбирует. В левой руке бутылка. Смотрит на меня сквозь прикрытые глаза.

Я знал, что однажды всё равно его трахну, но не так скоро и не при таких обстоятельствах.

«Я буду обожать тебя, если ты всегда будешь таким податливым, Эстер».

В тот второй день он так сказал. А я принял это буквально. Я готов был быть податливым, как он и любит, лишь бы он обожал меня. Почему именно он? Он был единственным к кому я чувствовал нечто подобное. Другие меня не интересовали.

Его нет с самого утра, его нет уже целый день. Я сам готовлю есть и сам всё убираю. Вчерашнее постельное бельё сваливаю в ванную. Слышу звук ключей. Это Рин. Бегу радостный его встречать. Он не один. С ним парень в красном пиджаке. Блондин. Рин как-то говорил, что любит блондинов, потому что они кажутся ему более чувственными и поддатливыми. Ещё он пьян, да не просто пьян, а пьян мертвецки. Он на ногах почти не стоит, второй парень поддерживает его рукой за талию. Ведёт к кровати. Рин хохочет непонятно от чего. Достаёт пакетик, вынимает пару таблеток. Глотает не запивая водой. Протягивает второму. Смотрит на меня.

— Эй? Хочешь?

— Н-нет…

— Иди сюда, будет весело — он пытается взять меня за руку, но не достаёт — поймай его!

Второй хватает меня за руки и подтаскивает ближе. Рин вынимает ещё одну таблетку. Протягивает мне.

— Ешь.

— Я не буду.

— Да ты чего?! Прикольно будет! — недождавшись моего ответа берёт меня за подбородок, запихивает таблетку в рот и подымает мою голову. Я ей едва не давлюсь. Кашляю — вот, хороший мальчик — гладит меня по голове, целует.

Второй смотрит на это и спрашивает «А за него сколько?».

— Я не продаюсь!

— Две сотни, он у нас нетронутый — договаривает за меня Рин отвернув мою голову в сторону.

Я ору ему, что не буду этого делать. Что не буду заниматься этим с кем-то кроме него. Толкаю. Но он меня уже не слышит, ему по-барабану. Он хватает меня за руки и дёргает на себя. Сжимает мои руки так, что я не могу вырваться.

Я всегда был беспомощным, но сейчас эта беспомощность меня пугала. Он сидит на моих ногах и смотрит на меня.

— Ты сейчас так жалок… — улыбается — мне нравится.

— Я сейчас орать буду.

— А кто тебя услышит? — он начинает растёгивать пуговицы на рубашке в которой я одет. Медленно и аккуратно. Гладит моё тело двумя пальцами, я умоляю его остановиться, но он только того и ждёт. Его заводит то, что я его упрашиваю. Начинаю орать. Он резко закрывает мне рот своей рукой, приближается близко близко к моему лицу и ласково, почти шёпотом говорит — я зашью тебе рот если ты будешь орать… знаю, тебе это не пойдёт и швы вероятнее всего изуродуют твои прекрасные губы, но я ненавижу крики, они портят мне настроение. Поэтому заткнись, лучше заткнись. Слышишь?

Я киваю, а он медленно отпускает свою руку. Пока он держит меня, второй раздевается. Он молод. На вид лет 20, чуть выше Рина. У него доброе, пьяное выражение лица. Ехидная, сумасшедшая радость. Она меня пугает. Он весь в красном. Касается моего тела. Горячие руки.

Рин слезает с меня. Идёт к барной стойке. Порция виски. Он часто пил. А я остаюсь лежать на кровати с полурастёгнутой рубашкой и обиженным взглядом.