Небо сохраняется через сны когда Бога нет дома

Он столько раз говорил мне, что я многого добьюсь, что со своей внешностью я далеко пойду, что у меня всё будет хорошо! Я поверил ему! Рано или поздно я должен был в это поверить! Но он не хочет идти со мной, Этьен! — тут я понимаю, что переусердствовал с речью и резко поспешил заткнуться.

Этьен внимательно слушает, а потом спрашивает закончил ли я. Говорю, что закончил. Хотя нифига я не закончил, столько всего накипело, столько всего я хотел сказать, столько высказать, всё то что меня тревожило и бесило, но подумал, что Этьену не обязательно это знать.

— В общем, ты хочешь к нему, но не хочешь к его образу жизни.

— Точно! — он меня всё таки понял — так и что мне делать?

— А это уже тебе решать — он мне улыбается — вернёшься к нему — будешь жить для него, останешься — будешь жить для себя.

Он хлопает меня по плечу, подходит к барной стойке. Тушит бычок и наливает себе бокал красного вина. А я всё думаю над этим. Над тем, что делать. Я ни раз говорил Рину, что меня бесит его образ жизни и чтоб он его сменил, но ему всегда было пофиг. Так почему мне должно быть не пофиг? Он был эгоистичным, безпринципным и безкомпромиссным гавнюком, который не хотел ничего менять только потому что его всё устраивает. А я? А я такой же безкомпромиссный, эгоистичный гавнюк, который хочет поменять его, чтоб Меня всё устраивало. Но тогда это не будет устраивать его и он будет в таком же положении как и я сейчас. Выходит так, что мы будем вместе и кому-то будет плохо, либо мы не будем вместе и кому-то всё равно будет плохо.

Может и правильно, что всё так выходит? Что мы всё дальше, что всё летит к чертям. Может так и должно быть и не стоит ничего менять?

Этьен подходит ко мне, протягивает мне бокал вина, говорит, чтоб я расслабился. Садится рядом. Смотрит на меня своими жестокими чёрными глазами. Они до сих пор меня пугали. Он говорит, что он брюнет от природы и что при чёрных волосах его глаза выглядят не так уж и пугающе. Что белые волосы ему нужны просто для поддержания стиля.

— Так и что ты хочешь? — спрашивает.

— Я хочу удержать и то и другое, но знаю, что так нельзя. Однажды всё равно что-то, да потеряешь.

— Тогда выбери что-то одно.

Этьен курит одну за одной, пьёт уже четвёртый бокал в то время как я не могу осилить первый, молча слушает меня и каждые десять минут спрашивает к чему я всё таки пришёл. А я ни к чему так и не пришёл! В тот вечер я так и не определился что выбрать. Здесь мне будет не хватать Рина, а с Рином мне будет не хватать того, что здесь, этой жизни…

Перетягиваю жгутом руки над локтями. Открываю зубами колпачок от шприца. Вкалываю себе какое-то дерьмо называемое тяжёлыми наркотиками. Мой нынешний клиент — наркоман. Он продал мне это, он показал как правильно употреблять. Мне было слишком плохо тогда, чтоб отказываться. Один раз, думал я, и всё. Нет зависимости. Но этого было недостаточно. Понадобился ещё один. Всё под контролем.

Он смеялся. Толкал меня, а я, словно не чувствуя своё тело, валился на пол как неваляшка. Таращился в потолок и видел странные вещи.

Это было интересно. Это отвлекало меня от отсутствия рядом Эстера. Он стал заходить совсем изредка. Удилял мне жалких пол часа и снова сваливал к своему новоиспечённому работодателю.

Я ненавидел этого Этьена. Хотелось его, не убить, так поколечить, чтоб знал, как забирать чужое. Не знаю, почему я продолжал рассматривать Эстера как вещь. Он давно таким не был. Стал самостоятельным и больше не нуждался ни в чьей помощи, в том числе и в моей.

Теперь всё стало иначе. Теперь я в нём нуждался. Всё поменялось местами.

— Прекрати, Рин! Пожалуйста! — Вероника тащит меня за одну руку, пытается меня поднять. Снимает жгут с руки, забирает шприцы и ампулы. Инесса гонит прочь моего клиента-наркомана. Пинками выставляет его за дверь нашей квартиры. Он продолжает смеяться. Я слышу его смех в коридоре, Инесса вышвыривает его шмотки, но ему, кажется, на них глубоко пофиг.

Чувствую внушительный удар по роже. Инесса держит меня за голову, внимательно смотрит в мои глаза, чувствую как они закатываются. Снова лупит меня по лицу, хочет сделать так, чтоб я пришёл в себя. Слышу как Вероника вызывает неотложку. К чёрту она мне нужна.

— Нет! Нет! — ору ей — положи трубу, дура!

Я знаю, что они упрячут меня в наркологический диспансер, если сейчас приедут санитары. Вероника называет адрес, а я пытаюсь встать, чтобы слинять отсюда без шороха. Инесса держит меня за руку. Крепко. Не отпускает. Я кричу ей, чтоб она, идиотка, отпустила меня, потому что я не хочу ложиться в диспансер.

Отпускает. Ухожу. На этот раз на долго. В последствии я не собираюсь возвращаться, потому что они по-любому меня сдадут. Я знаю, они просто волнуются обо мне, переживают, но эти их волнения меня ни до чего хорошего не доведут — думаю я, поэтому не думаю больше возвращаться.