Небо сохраняется через сны когда Бога нет дома

— улыбается.

А я вспоминаю сколько суток уже нормально не питался. Режет в желудке. Говорю «Да да, я чертовски голоден». Она ставит передо мной салаты, напитки, недоеденная тортилья. Говорит, что вчера у них был праздник и вот всё осталось, а доесть некому.

— Как это некому? Если был праздник, то значит было много народу.

— Ох, это так… коллеги, подруги… — она равнодушно махает рукой.

Ей что-то около 35-40 лет. Слегка худоватого телосложения, закрученные чёрные волосы. Кудряшки спадают ей на плечи. Загорелая кожа. Мне кажется, она была доброй. У неё было доброе выражение лица.

На пальце нет кольца. В ванной комнате одна зубная щётка, я видел когда заходил мыть руки. В прихожей только женская обувь. В спальне только её халат. Не замужем получается. Выходит и детей нет. Нет детской или другой верхней одежды или обуви. Один бокал в спальне и бутылка красного вина. Рядом компьютер.

— Я пишу книги — смеётся — это что-то вроде хобби. Так, для себя. Я видела, у тебя есть скрипка. Ты играешь?

— Играю. Я скрипач.

— Это твоё хобби?

— Это моя жизнь.

У неё классная спальня. У неё классная квартира. Здесь идеальный порядок. Бежевые шторы в тон бежевым стенам, шёлковое постельное бельё светло-кремового цвета, ночники на длинных ножках, шкаф полный книг которые расставлены буквально в алфавитном порядке, она говорит, что любит читать, что любит всё что связано с литературой. Комод, над ним огромное зеркало. В зеркале встроенные лампочки, много косметики, кремов от морщин и средств по уходу за кожей. Ни на комоде ни на стенах ни одной семейной фотографии. Вместо них картины. Японский пейзаж.

— Я очень люблю японскую культуру. Была однажды в Токио, это что-то незабываемое.

— Мне нравится Япония — говорю ей — там человек знает своё место. Я могу принять душ?

— Да, вот заворачивай направо.

К моему приходу она переоделась и сменила постельное бельё. На ней что-то вроде пиньюара. Полупрозрачный шёлковый пиньюар постельно-фиолетового цвета. Подчёркивает грудь и открывает живот. Вспоминаю девчонок, они часто такие покупали, только чуть более откровенные. Вероника постоянно мне хвасталась своими пиньюарами и нижним бельём.

Она подходит ко мне, снимает с меня полотенце, целует в губы, трогает мою шею. У неё длинные пальцы и идеальный маникюр.

Мне нравилось спать с женщинами больше чем с мужчинами. Женщины были нежны со мной, они сами по себе были более приятны и более нежны. А я поэтому был нежен с ними. Но с мужчинами мне можно было быть грубым, как физически так и морально. Я мог наплевать на то, что они мне говорили, мог им нахамить, нагрубить, мог говорить всё что я думаю. С женщинами всё было иначе. С ними я не вёл себя как последнее дерьмо. Мне нравились женщины потому что мне было их жаль.

Ещё мне нравится, что она не спрашивает меня зачем я этим занимаюсь. А я взамен не спрашиваю почему у неё нет мужа и зачем она пользуется моими услугами.

Таким образом я проводил ночь с ней, потом шёл ещё к кому-нибудь. После возвращаюсь на вокзал. Снова «Дневной концерт».

Открываю глаза. Вижу Эстера.

Смычок падает из рук. Он поднимает и протягивает мне. Беру замёрзшими пальцами, невольно касаюсь его.

— Вспомнил меня? — спрашиваю фамильярно, почти обиженно.

— Я тебя никогда и не забывал.

От Эстера теперь пахло богатством и роскошью. Он весь аж лоснился от этой богатой жизни. Чистый. Ухоженный. В дорогой обуви и роскошной одежде. Золотые украшения и дорогие аксессуары. Эта фамильярная манера держаться на людях. Весь этот шик и лоск. Начищенная до блеска обувь. Даже его причёска была идеальна.

Приподнялся всё-таки.

— Зачем ты так? — смотрит в пол.

— Зачем я так?! — переспрашиваю повышая голос — я?! Ты оставил меня! Ты променял меня на этого… Надеюсь ты теперь доволен? У тебя есть всё чего ты хотел? Всё чего я не мог тебе дать?!

— Прекрати… — он отворачивается, хмурит лицо.

У меня охрипший голос из-за того, что горло ужасно болит, тёмные круги под глазами и бледная кожа от наркоты. Свербит в носу и мёрзнут руки. Озноб. Кажется, я заболеваю. Он говорит, что я сегодня красивый. Это он меня так подъебнуть решил? Он говорит, что я всегда красивый как бы страшно не выглядел. Меня мутит от сегодняшней ночки. Недосып. Тошнота. Снова эта тошнота.

— Ты мне нужен, Рин.

— Слушай, где ты был все эти дни, когда был так Мне нужен?! Не было? Где ты, блядь, шлялся?

— Прости…

Он говорит, что был занят, отворачивается, снова извиняется. Просит прощения за своё отсутствие, за то, что его не было. Его не было потому что ему было похер. А теперь Ему стало нужно и он пришёл.

Люди большие эгоисты.

Неоднократно повторяет, что я нужен ему, а я слушаю, но не могу понять, зачем?