Зверь

Его пули, кроша камни и вспахивая целину, ложились вокруг, грозя отправить нас вслед моему героическому однофамильцу, матросу и герою Гражданской войны.

— Pimmel, — обругал я Закирова, спасаясь от смертоносных жал за валуном.

Появилось огромное желание повернуть чуть-чуть, градусов на девяносто, ствол «Грозы» и нажать на спуск. Но я себе пересилил.

Вернее, даже не так. Татарину повезло — со стороны дороги раздался хорошо знакомый грохот ГШ-6-23. Шквал «Браунингов» переключился на бронетранспортеры, и я смог высунуться из-за своего укрытия.

Обе машины надвигались на янкелей, извергая огонь из всех стволов. Однако садить по агрессорам они опасались, стреляя поверх голов. Где-то там, в этой куче мала, находилась девчонка, чья жизнь стоила двадцать миллионов. Очень скоро поняв, что автоматы здесь бесполезны, диверсанты взялись за реактивные M72, но мои молодцы опередили НАТОвцев, окутав машины густым, непроницаемым туманом дымовых шашек. Гранаты пронеслись мимо, не причинив бронеходам ни малейшего вреда.

Наибольшую опасность как раз и представляли пулеметы «Хаммеров», иглы которых, пронзая клубы темно-серого дыма, пытались нащупать БТРы. Снайпер, вовремя оценив ситуацию, облизнув губы, вколотил пятый патрон точнехонько в затворную коробку одного из «Браунингов», навсегда заклинив его. Но второй продолжал играть в «морской бой» с клубами дыма, словно спицей протыкая их, продолжая искать броневики.

— Татарин, потуши его! — приказал я.

Закиров протянул руку к подсумку со сменным магазином, но встретил на его месте пустоту. Срезанный, то ли шальным осколком, то ли отлетевшим, острым, как бритва, осколком камня, подсумок лежал в нескольких десятках метров, продолжая медленно сползать по холму. Булат бросил на меня виноватый взгляд, но помочь заткнуть пулемет это никак не могло.

— Я… — раскрыл он рот. — Ну…

— Geh zum Teufel! — буркнул я, вставая на ноги.

Маслины пятидесятого калибра, которыми шмалял «Браунинг», для радара «Арены» были не видны. Не потому что конструктора просчитались, а потому что… ну, нереально перехватить такой рой пуль каким угодно перехватчиком. Значит, и заморачиваться на этот счет не стоит. А покрошить бронеходы их мощности вполне хватит. И, даже если пулеметчик еще не нащупал наши чудо-машины, это ненадолго. Ребят надо было спасать.

— Geronimo! — завопил я, сбегая по крутому склону холма, и строча из ТКБ.

— No pasaran! — поддержал меня стрелок.

Оставив винтовку на вершине холма, вооружившись «Каштаном», он пыхтел рядом. Янки, слишком занятые процеживанием дыма через мелкое сито стальных шипов, даже не обратили на нас внимания.

Скользя по склону, выпуская патрон за патроном, я с завидным постоянством попадал то в воздух, то в землю. Булат — тот и не пытался прицелиться, шмаляя исключительно ради интереса. А, может, и просто за компанию — не спрашивал. Но это совершенно неважно. Ведь нашей целью пока было лишь отвлечь внимание крупнокалиберного пулемета от броневиков, а не замочить кого-нибудь. Хотя, и до этого дойдет очередь.

Когда решение первой задачи увенчалось успехом, я не сразу понял, рад я этому или нет. Пулеметчик, развернув «Браунинг» на турели джипа, теперь поливал огнем нас с Закировым. Я еле успел прыгнуть в канаву. Пока пули пахали землю вокруг, я воспользовался вынужденной передышкой, чтобы сменить обойму «Грозы». Куда юркнул Татарин я заметить не успел, но это еще тот жук — без мыла в любую щель залезет. Прямо, «Тампакс», а не человек.

— Donnerwetter! — выругался я. — У него там лента Мебиуса, что ли?

И тут, словно по мановению волшебной палочки, пулемет заткнулся. Лента оказалась не бесконечной, но и время, чтобы ее заменить, было четко регламентировано. Надо успеть воспользоваться заминкой, чтобы снять стрелка. Как назло, прыгнуть в канаву оказалось намного проще, чем выбраться из нее. Чертыхаясь, я карабкался по осыпающемуся склону, перебирая руками и ногами, как пловец на чемпионате мира, но край, за которым синело небо, был еще далек.

Внезапно несколько раз сухо щелкнул «Каштан». Значит, америкозы понесли некоторые потери. Просто так Закиров не стал бы стрелять. Выбравшись, наконец, из земляной ловушки, я увидел, что пулеметчик висит мешком картошки на своем «Браунинге», янкелей осталось всего трое, засевших за развороченным джипом, а далеко в поле маячит светлая головка убегающей с поля боя Даши. Но, если девчонка покинула поле боя, то чего же медлят мои ребята? Раскрошили бы давно последний очаг сопротивления из орудий броневиков, поставив точку в деле залпом гранатометов.

И лишь повернувшись в сторону ТБСов, я понял, отчего медлит мой отряд. Машины, медленно проявляющиеся в пелене рассеивающегося дыма, представляли собой печальное зрелище. Лобовая броня, словно бумага, была прошита иглами пятидесятого калибра. Что за, черт побери, начинка у этих патронов?