183 мин, 50 сек 9717
Боец, разбросав железки, подняв тучу пыли, проскользил по площадке на пузе. В один прыжок я оказался рядом с ним. Схватил за грудки и несколько раз встряхнул.
— Слушай сюда, mein lieber freund, — прошипел я на ухо саботажнику. — Эта штука — далеко, и приходит только по ночам. А я — тут, рядом. И не только ночью, а круглые сутки. Так что давай, определяйся, кто для тебя страшнее.
Сафин сделал правильный выбор. Несколько раз судорожно сглотнув, он начал дышать более ровно и спокойно.
— Как будем выбираться, командир? — спросил он, придя в норму.
— То-то же, — оскалился я, похлопав его по плечу. — Что там с машинами?
— Кранты машинам, — ответил вместо охотника боксер.
От техники, и вправду, осталось немного. Резина была разодрана в клочья. Железный корд покрышек торчал жесткой щетиной перекушенной проволоки. Под капотами обоих УАЗиков и Ниссана царил полный хаос. Ни одного высоковольтного провода в живых не осталось. В боковине каждого пластикового бачка зияла рана, из которой давно вытек антифриз. Но, чтобы моторы перегрелись, их, для начала, завести надо. А это теперь невозможно. На бронированный Урал я и не надеялся — его еще пулеметы бронетранспортеров превратили в решето. Второй запасной план удачно провалился.
Однако есть одна очень умная книга, называемая «Боевой устав вооруженных сил». И она гласит — даже у съеденного есть, по меньшей мере, два выхода. Но, чтобы найти эти выходы и воспользоваться ими, следует обратиться к карте местности. Что я и сделал. Опыт, приобретенный в войсках, выручил меня уже в который раз в жизни.
— Значится так, мальчики и девочка, — произнес я. — Значится так. Вот здесь, — я ткнул пальцев в пересечение трех ломаных линий на карте. — Здесь железнодорожная развязка. Не важно, в чьих руках она находится, транспорт здесь точно есть.
— Это откуда такая уверенность? — поинтересовался башкир.
— Это оттуда, что учителя, и у нас, и у них — одни и те же, — отрезал я. — А, значит, ни один транспортный узел, или узел связи, не может остаться без присмотра. Если там свои — сдадимся в плен, и через неделю будем дома. А если нет…
— А если нет — это самоубийство, — заявил Наиль.
— Да нифига подобного. Если нет — то это диверсионная операция. Gott sei Dank, не впервой.
— И сколько до туда? — осведомился Калач.
— Если сопли жевать перестанем, то к утру доберемся, — заверил я.
— Ха! — ехидно усмехнулся охотник. — Дожить бы еще до утра.
— Не хочешь — заставлять тебя не буду, — ответил я.
— Аллах с тобой, — сдался Сафин. — Давай махнемся?
Он кивнул головой на шашку, предлагая в замен «Калаша». Пустого «Калаша» — патроны у следопыта закончились. А у меня же остались еще два магазина от «Грозы», заткнутых за пояс. Тульские оружейники даже близко не были дураками, предусмотрев взаимозаменяемость не только рожков ТКБ-0239 и АК-103, но и многих других частей. Автоматика-то одна и та же! Поразмыслив, я согласился, отдав башкиру сакса, и забрав Калашникова. Тяжесть огнестрельного оружия в руках подействовала успокаивающе. Все же, автомат — это автомат, а сабля — это сабля.
— Есть хочу, — пожаловалась Сохновская.
Вообще, девчонка держалась молодцом — вся в отца. Другая давно бы билась в истерике. Эта же стойко принимала все тяготы и лишения походной жизни. Но, к сожалению, вещмешки с остатками сухпайка остались с другой стороны скалы. Там, где зверь прикончил Булата с Тарасом. Понятно, что возвращаться никто не собирался.
У Наиля нашлась плитка шоколада, у Алексея — початая упаковка жвачки, у меня — фляга с коньяком. Прямо, целый пир! Наскоро подкрепившись, мы начали марш-бросок. Очень хотелось бы надеяться, что последний.
По моим расчетам, на железнодорожном узле мы должны оказаться как раз к утру. Будет время, чтобы осмотреться, и, если развязка окажется в руках террористов — захватить какую-нибудь машину затемно, пока все спят.
Мы шли напрямик через лес, местами пробираясь по открытой местности, по лысинам холмов. Насколько хватало глаз — нигде не встречалось признаков цивилизации. Неудивительно, что хищник прожил столько времени в этой глухомани, оставаясь, практически, никем незамеченным. Что там Сорокин говорил? Что до войны все было спокойно? Это же сколько, получается, лет этой твари? Не меньше полусотни! И за все полвека, что зверь орудовал в окрестных лесах и горах, единственным свидетельством его существования были лишь пропавшие люди. Но одной байки, легенды, или живого очевидца. Это настораживало. Похоже, живым от него еще никто не уходил. Но, рано или поздно, на каждую жопу с хитрым лабиринтом найдется свой болт с резьбой под восемнадцать. Слабое утешение.
Я не мог не заметить, что у Калачева с Сохновской намечался роман. Уж слишком красноречивыми были взгляды, которыми они обменивались.
— Слушай сюда, mein lieber freund, — прошипел я на ухо саботажнику. — Эта штука — далеко, и приходит только по ночам. А я — тут, рядом. И не только ночью, а круглые сутки. Так что давай, определяйся, кто для тебя страшнее.
Сафин сделал правильный выбор. Несколько раз судорожно сглотнув, он начал дышать более ровно и спокойно.
— Как будем выбираться, командир? — спросил он, придя в норму.
— То-то же, — оскалился я, похлопав его по плечу. — Что там с машинами?
— Кранты машинам, — ответил вместо охотника боксер.
От техники, и вправду, осталось немного. Резина была разодрана в клочья. Железный корд покрышек торчал жесткой щетиной перекушенной проволоки. Под капотами обоих УАЗиков и Ниссана царил полный хаос. Ни одного высоковольтного провода в живых не осталось. В боковине каждого пластикового бачка зияла рана, из которой давно вытек антифриз. Но, чтобы моторы перегрелись, их, для начала, завести надо. А это теперь невозможно. На бронированный Урал я и не надеялся — его еще пулеметы бронетранспортеров превратили в решето. Второй запасной план удачно провалился.
Однако есть одна очень умная книга, называемая «Боевой устав вооруженных сил». И она гласит — даже у съеденного есть, по меньшей мере, два выхода. Но, чтобы найти эти выходы и воспользоваться ими, следует обратиться к карте местности. Что я и сделал. Опыт, приобретенный в войсках, выручил меня уже в который раз в жизни.
— Значится так, мальчики и девочка, — произнес я. — Значится так. Вот здесь, — я ткнул пальцев в пересечение трех ломаных линий на карте. — Здесь железнодорожная развязка. Не важно, в чьих руках она находится, транспорт здесь точно есть.
— Это откуда такая уверенность? — поинтересовался башкир.
— Это оттуда, что учителя, и у нас, и у них — одни и те же, — отрезал я. — А, значит, ни один транспортный узел, или узел связи, не может остаться без присмотра. Если там свои — сдадимся в плен, и через неделю будем дома. А если нет…
— А если нет — это самоубийство, — заявил Наиль.
— Да нифига подобного. Если нет — то это диверсионная операция. Gott sei Dank, не впервой.
— И сколько до туда? — осведомился Калач.
— Если сопли жевать перестанем, то к утру доберемся, — заверил я.
— Ха! — ехидно усмехнулся охотник. — Дожить бы еще до утра.
— Не хочешь — заставлять тебя не буду, — ответил я.
— Аллах с тобой, — сдался Сафин. — Давай махнемся?
Он кивнул головой на шашку, предлагая в замен «Калаша». Пустого «Калаша» — патроны у следопыта закончились. А у меня же остались еще два магазина от «Грозы», заткнутых за пояс. Тульские оружейники даже близко не были дураками, предусмотрев взаимозаменяемость не только рожков ТКБ-0239 и АК-103, но и многих других частей. Автоматика-то одна и та же! Поразмыслив, я согласился, отдав башкиру сакса, и забрав Калашникова. Тяжесть огнестрельного оружия в руках подействовала успокаивающе. Все же, автомат — это автомат, а сабля — это сабля.
— Есть хочу, — пожаловалась Сохновская.
Вообще, девчонка держалась молодцом — вся в отца. Другая давно бы билась в истерике. Эта же стойко принимала все тяготы и лишения походной жизни. Но, к сожалению, вещмешки с остатками сухпайка остались с другой стороны скалы. Там, где зверь прикончил Булата с Тарасом. Понятно, что возвращаться никто не собирался.
У Наиля нашлась плитка шоколада, у Алексея — початая упаковка жвачки, у меня — фляга с коньяком. Прямо, целый пир! Наскоро подкрепившись, мы начали марш-бросок. Очень хотелось бы надеяться, что последний.
По моим расчетам, на железнодорожном узле мы должны оказаться как раз к утру. Будет время, чтобы осмотреться, и, если развязка окажется в руках террористов — захватить какую-нибудь машину затемно, пока все спят.
Мы шли напрямик через лес, местами пробираясь по открытой местности, по лысинам холмов. Насколько хватало глаз — нигде не встречалось признаков цивилизации. Неудивительно, что хищник прожил столько времени в этой глухомани, оставаясь, практически, никем незамеченным. Что там Сорокин говорил? Что до войны все было спокойно? Это же сколько, получается, лет этой твари? Не меньше полусотни! И за все полвека, что зверь орудовал в окрестных лесах и горах, единственным свидетельством его существования были лишь пропавшие люди. Но одной байки, легенды, или живого очевидца. Это настораживало. Похоже, живым от него еще никто не уходил. Но, рано или поздно, на каждую жопу с хитрым лабиринтом найдется свой болт с резьбой под восемнадцать. Слабое утешение.
Я не мог не заметить, что у Калачева с Сохновской намечался роман. Уж слишком красноречивыми были взгляды, которыми они обменивались.
Страница
46 из 53
46 из 53