185 мин, 59 сек 1946
Один из оперативников заканчивал писать протокол допроса. Свидетель, по всей вероятности, сосед потерпевшего, ждал, когда ему дадут расписаться. Горюнов стоял рядом и внимательно слушал. Это был высокий худощавый молодой человек в длинном кожаном пальто и без шляпы. На его почти треугольном лице выделялись зеленые светлые глаза. Нос был прямой, тонкий и длинный, с красиво вырезанными ноздрями. Рот четко очерченный и выразительный.
— Здравствуйте, — поздоровался Михайлов. — Вы, старший лейтенант Горюнов?
— А вы кто?— спросил его тот, несколько подозрительно взглянув на Михайлова. Голос Горюнова оказался звонким и чистым
— Майор Михайлов. Вы здесь старший? Введите меня, пожалуйста, в курс дела.
Горюнов приободрился. Видно, ему давно надоело ждать.
— В общем, где-то около восьми часов утра нам позвонила гражданка Ракитина и сообщила, что обнаружила обезглавленный труп гражданина Кравченко у себя в постели.
— У себя в постели?— переспросил его уточняющее Михайлов, не обращая внимания на канцелярский язык Горюнова.
— У себя — в смысле у него, то есть, тут, где он проживал.
— Это установили?— спросил его Михайлов.
— Да, все верно. И соседи подтверждают. Пройдите сюда, — показал Горюнов в спальню.
Спальня оказалась небольшой — всего три на четыре. В центре полуторная деревянная кровать, напротив, у стены, платяной шкаф, разбитый на две секции, между которыми на тумбочке стоял цветной телевизор. Над кроватью висел крупноворсовый ковер, с правой стороны — бра со свисающим выключателем. Над ковром в позолоченной рамке — пейзажная репродукция, на свободных стенах — несколько растений в глиняных горшках.
Труп Кравченко, накрытый покрывалом, находился на кровати.
— Его здесь и нашли?— спросил Михайлов.
— Да. Как утверждает Ракитина, когда она вошла, он так и лежал.
— А где сама Ракитина?
— Я отправил её в горотдел, чтобы она успокоилась.
— В горотдел?— посмотрел на Горюнова Михайлов.
— А куда же еще! Может, она причастна ко всему этому!
— А что она говорит?— Михайлов небрежно приподнял край покрывала.
— Говорит, что приснилось ей, будто он, то есть, Кравченко, лежит, а головы у него нет.
— И крови маловато, — заметил Михайлов. — Несколько небольших пятен.
— Что и странно, — воодушевился Горюнов, найдя в лице Михайлова заинтересованного собеседника. — Голова, главное, отчикана, а крови почти нет. Я пересматривал простыни. Только тут немного, больше нигде.
— И не отчикана, как вы говорите, — сказал Михайлов, осмотрев то, что осталось от шеи, — а будто вырвана.
— Отгрызена.
— Что?— переспросил Михайлов.
— Будто отгрызена, говорю, — уточнил Горюнов.
— Здравствуйте, — поздоровался Михайлов. — Вы, старший лейтенант Горюнов?
— А вы кто?— спросил его тот, несколько подозрительно взглянув на Михайлова. Голос Горюнова оказался звонким и чистым
— Майор Михайлов. Вы здесь старший? Введите меня, пожалуйста, в курс дела.
Горюнов приободрился. Видно, ему давно надоело ждать.
— В общем, где-то около восьми часов утра нам позвонила гражданка Ракитина и сообщила, что обнаружила обезглавленный труп гражданина Кравченко у себя в постели.
— У себя в постели?— переспросил его уточняющее Михайлов, не обращая внимания на канцелярский язык Горюнова.
— У себя — в смысле у него, то есть, тут, где он проживал.
— Это установили?— спросил его Михайлов.
— Да, все верно. И соседи подтверждают. Пройдите сюда, — показал Горюнов в спальню.
Спальня оказалась небольшой — всего три на четыре. В центре полуторная деревянная кровать, напротив, у стены, платяной шкаф, разбитый на две секции, между которыми на тумбочке стоял цветной телевизор. Над кроватью висел крупноворсовый ковер, с правой стороны — бра со свисающим выключателем. Над ковром в позолоченной рамке — пейзажная репродукция, на свободных стенах — несколько растений в глиняных горшках.
Труп Кравченко, накрытый покрывалом, находился на кровати.
— Его здесь и нашли?— спросил Михайлов.
— Да. Как утверждает Ракитина, когда она вошла, он так и лежал.
— А где сама Ракитина?
— Я отправил её в горотдел, чтобы она успокоилась.
— В горотдел?— посмотрел на Горюнова Михайлов.
— А куда же еще! Может, она причастна ко всему этому!
— А что она говорит?— Михайлов небрежно приподнял край покрывала.
— Говорит, что приснилось ей, будто он, то есть, Кравченко, лежит, а головы у него нет.
— И крови маловато, — заметил Михайлов. — Несколько небольших пятен.
— Что и странно, — воодушевился Горюнов, найдя в лице Михайлова заинтересованного собеседника. — Голова, главное, отчикана, а крови почти нет. Я пересматривал простыни. Только тут немного, больше нигде.
— И не отчикана, как вы говорите, — сказал Михайлов, осмотрев то, что осталось от шеи, — а будто вырвана.
— Отгрызена.
— Что?— переспросил Михайлов.
— Будто отгрызена, говорю, — уточнил Горюнов.
Страница
10 из 56
10 из 56