Черная меса гномов

Тони ждал, что отец по своему обыкновению начнет орать, грозить и даже даст ему подзатыльник. Но не услышал ни тяжелого вздоха, ни скрипа кровати, ни шаркающих шагов. Только непривычно слабый голос от двери:

— Зря ты дуешься на меня сынок. Я ведь только добра тебе хотел.

Дверь тихо затворилась. Заскрипела лестница под тяжелыми шагами.

Тони хотел догнать отца, схватить его за плечо, крикнуть — как он хотел бы, чтобы они, наконец, поняли друг друга, и как жаль, что это невозможно, но все равно он любит его и не желает причинять ему боли. Но, понимая, что это невозможно, злясь на себя за то что, что не принял шага к примирению, Тони упал на постель и зарылся лицом в подушку.

И вот тут его в первый раз накрыл этот приступ страшной, ни с чем не сравнимой, боли. Как будто все, что было у него внутри, кто-то стал выкручивать и отжимать словно мокрое белье, все сильнее и сильнее, стремясь выжать все до капли.

Тони задохнулся, куснул подушку, чтобы не закричать…

Телефонная музыка затренькала на столе. Двумя руками с силой зажимая живот и грудь, чтоб его не разнесло болью как взрывом. Тони дополз до стола и взял трубку.

Звонил Дуг. Просил собрать информацию о гномах Таккера, на которых он и сам только что вышел.

Тони не помнил, что говорил Дугу. Помнил, что обещал.

Дождавшись когда боль притупилась, он вернулся в Интернет, изо всех сил стараясь не думать об отце, о том, как он неуклюже пришел к нему в первый раз мириться, а он взял и выставил его из комнаты.

Тони очень старался об этом не думать. Иногда это у него получалось, и тогда боль отпускала его.

Глава 13

Синий свет, белый пластик, прозрачные двери. Запах лекарств и дезинфекции. Кто мог предположить, что все это так прочно войдет в их жизнь с безобидным розыгрышем?

Безобидным ли? Дуг усмехнулся. Хотели выдворить чужаков из города. Чувствовали себя хозяевами. Теперь кто-то иной показывает, кто здесь хозяин. А они даже не знают, кто. Мечутся в поисках, и все пути ведут в этот больничный холл с дверями и надписями, как название картин в последнем акте драмы: «Операционная», «Реанимация».

А там за дверями на операционном столе уже перебывали люди отнюдь не чужие. Брат Лоры. Отец Тони. Его, Дуга, мать. Теперь вот Тони, с которым вообще случилось непонятно что.

Возле двери реанимации сидели мать и отец Тони. Мать постаревшая, отец какой-то раздавленный. Не грузовиком, а тем, что случилось с его единственным сыном. Все приставал к Саймону, сидевшему рядом, пытался объяснить. Как услышал страшный крик сына. Как взлетел к нему в спальню. Как увидел его, катающимся по полу, как нес его на руках к машине.

— Главное, понизив голос и наваливаясь плечом, делился он с Саймоном, глазами показывая на Лору — вот эта подруга была у него передо мной. Я зашел, спросил: ну, как, мол, у вас с ней? Он обиделся. А я ничего ему даже не сказал. Взял и вышел. А потом слышу — он орет и по полу катается. А?

Лора, чувствуя, что говорят о ней, ежилась, как от прикосновения грубых рук. Она жалела Тони. Страшно было — ведь она ничего такого плохого для него не придумывала — что же это с ним?

Кейт стояла у стены в стороне от всех и старалась на Саймона не смотреть. Саймон теребил по привычке бейсболку, ругаясь с Кейт про себя — я тебя спас от мерзавца, а ты вместо благодарности так посмотрела на меня, что я едва концы не отдал, а теперь вообще в упор не видишь. И неизвестно, что лучше.

Марианна хоть и держала Дуга за руку, ни о чем его не спрашивала.

Полнотелая и чернокожая докторша вышла, окинула взглядом притихшую компанию.

Кивнула Лоре — как, мол, горло вашего брата? Заметила отца Тони — его только сегодня выписали с переломом ребер. Дуг тоже был ей знаком. Эта властная дама — его мать — весь средний медперсонал загоняла своим сотрясением мозга.

— Ну что, док, — вскочил, кривясь то ли от боли, то ли от жалости к сыну, отец Тони. — Что скажите? Если хотите знать мое мнение — так надо промыть ему желудок. Не в себе он был. Выпил какую-то дрянь, и все.

Белой салфеткой докторша обмакнула черный вспотевший от недоумения лоб. У Тони взяли кровь, тело его пропустили через все новейшие аппараты. Каждую клеточку вывели на экран монитора, но объяснить, что с ним случилось, опытная бригада реаниматологов не смогла.

Все выглядело так, будто кто-то, минуя кожу и ребра, гигантской пятерней сжал все внутренности Тони, подержал так и отпустил.

Такого в их практике еще не бывало.

— Это не отравление, — запахивая расходящийся на полной груди медицинский халат, покачала головой докторша. — Ваш сын ниоткуда не падал?

— Да нет, вроде, — оглянулся на Саймона отец Тони.

Мать Тони подошла тихо, незаметно. Встала чуть в сторонке. Сказала чуть слышно:

— Я могу увидеть своего сына?