Ради перемен

То возбуждение, которое неведомым и страшным образом вызвалось ещё уродливым пришельцем, никуда не пропало, оно лишь заглушалось на время желанием выжить и сбежать. Черношёрстая девушка же воспринималась куда более эстетичной и привлекательной. Хотя она не была человеком, как и сам Александр сейчас, её гибкое стройное тело приковывало к себе внимание не меньше, если не больше, и её загадочность, не нёсшая угрозы, завораживала и притягивала, тем ещё больше раздражая сознание:

— Если у нас завязался такой откровенный разговор, расскажешь о себе? — Александр не стал прогонять самку, даже когда она легла рядом с ним вплотную, грея теплом гладкой шкуры бок. — Ты обо мне знаешь больше, и это нечестно…

Женщина и не думала раскрываться даже после всего пережитого, только настойчивее прижалась к Варладу, обнимая за грудь передними:

— Ты всех просишь быть с собой честными, даже навов вроде Баотаса?

Сознание Александра нехотя уступало инстинктам тела, но ещё не побуждало ласкаться в ответ, только расслабиться и отдаться пушистой крылатой:

— Может, он нас не тронул, потому что ты от него, а?

— Рррыырр! — С улыбающимся оскалом драконица перевернула его на спину, ложась сверху. — У тебя богатое воображение. И безотказная паранойя.

Такая поза, свойственная больше людям, чем звероподобным созданиям, вконец смутила парня, и тот не ответил, что в таком мире без паранойи нельзя. И даже имя не переспросил. А потом уже… не до того было.

Хотя Александр ложился спать довольным, события дня не выходили из его головы. Во сне он вернулся в храм Баотаса, в котором уже не оставалось следа ни сектантов, ни их тел — только гулкая пустота, словно мощный смерч вынес всё лишнее и временное, оставив только нерушимые своды, под которыми бродил гигантский клубок плоти — Высший со звёзд. Во сне Варлад не пугался его отчего-то и не ощущал того умопомрачительного присутствия, которое заворожило при первом своём появлении. Зато неведомым образом Баотас мог с ним общаться.

Насекомоподобные драконы призвали Баотаса, но не отослали его обратно. Присутствие этого бога разрушительно для мира, и он это понимает, но для того, чтобы он мог спокойно удалиться, следовало завершить ритуал. Появилось знание о нужных действиях, и о том, что требовались новые жертвы. Варлад видел всё от первого лица и сам закладывал других разумных существ, отрезая им головы. Тела падали на пол и, ещё конвульсируя, изливали бесконечные потоки крови из разорваных шей. Крови стало так много, что она залила весь пол, и уровень её всё поднимался. Александр проснулся от этой ужасной картины и обнаружил, что и сам лежит в луже — но не крови, а простой воды.

— Дождь слишком сильный! — Чёрная подруга продолжала его будить. — Поплыли отсюда, пока все туннели не затопило.

— Что? — Взметнулся со влажного пола Александр. — Я не умею…

Секунду девушка смотрела на него, будто до своего возраста Варлад не научился ходить, потом сгребла в охапку и, усадив на спину, погребла с ним по течению разлившейся подземной реки к тому выходу, через который Александр вошёл.

Почти до самого зева пещеры, где ручей, выросший теперь до речки, открывался небу, Александр доехал на спине заботливой попутчицы без происшествий, только опасливо посматривал в сторону расщелины, откуда в прошлый раз вырвался монстр. Но опасность снова пришла с неожиданного направления.

Без предупреждения мохнатая нырнула, Варлад еле успел не вдохнуть воду. Тут же поверхность потемнела до глянцево-чёрного, а потом вздрогнула от пущенной в неё негативной энергии, отражённой от воды. Не став выныривать, девушка вдруг растворилась чернильной жидкостью. Варлад вдруг понял, что с ним произошло то же самое, и восприятие на несколько мгновений потухло, а чувство тела размылось. После секунды ужасающе-пустого ничто он вдруг осознал себя стоящим у входа в пещеру снаружи. Там чёрная самка боролась с каким-то грязным и толстым чешуйчатым драконом. Если бы Александр не был столь выбит из разума чередой опасностей, он бы удивился, что подобные вообще могут летать, даже с такими мускулистыми крыльями. Пернатая забрасывала дракона целыми очередями острой энергии, но заряды в метре от тела натыкались на возникающие в воздухе и пропадающие столь же внезапно чёрные руны, которые походили на руны на стенах злополучного храма. Неуязвимый для атак дракон, усмехнувшись, вдруг был буквально раскромсан резко вырвавшимися из его тела лезвиями. Ошмётки его тела попадали на скалу и в реку, но эти клинки плотным облаком, как разгневанные осы, полетели в крылатую. Она нагнула голову и прошептала что-то еле слышное… Но от одного этого звука Варлада охватил беспричинный ужас. Его просто задавило исходящими из этого неразличимого слова злобой и тьмой. Падая в изнеможении, он увидел, как и клинки рушатся на землю, ржавея прямо в полёте и, уже грохаясь на камень, раскалывались.