Элли

— Так носи тёмные очки?

— Это будет некрасиво! — Элли повернулась к нему и недоумённо вскинула брови. — Ты представляешь меня в чёрных очках?

— Не совсем…

— Они скроют мои глаза! А мне этого не хочется.

— Ладно, хватит разговоров, пора сражаться, в смысле, показывать тебе наш район.

На улице, как всегда, потерянно бродила группка оранжевых дворников. У нескольких были щётки на длинной рукояти. Видимо, ими они наводили на вечно грязных тротуарах окончательный лоск. Один, самый хилый из всех, с важным видом нёс на плече лопату. Остановившись и с достоинством поставив её на землю, не забыв ударить железной частью по асфальту, он приветливо помахал Элли и изобразил нечто, похожее на голливудскую улыбку. Вкупе с многодневной щетиной выглядело это несколько странно.

— Не обращай внимания, они всегда такие приветливые, — прошептал Северин.

— Да ладно… Здравствуйте!

— Здравствуй, девушка! Откуда будешь?

— Оттуда, куда добираться много недель, — Элли подмигнула и подошла к нему поближе.

— Пока, девушка! Заходи, если что!

— До свидания.

— Ты зачем с ним говорила?! — Северин не находил себе места. — А если бы он тебя…

— Да что он со мной сделает?! Пошли лучше вон в тот милый лесок.

— Я как раз хотел тебя туда сводить…

Унылые дворники остались позади.

Место, где жил он, было примечательно тем, что около него имелся самый настоящий лес. Как положено стандартному лесу, около которого много домов — он был изрядно облагорожен пластиковыми бутылками и знаками, предупреждающими о нечеловеческих муках, ожидающих каждого, кто дерзнёт загрязнить его. Знаки встречались в самых неожиданных местах. На высоте пятнадцати метров, прибитые к соснам. Полузакопанные в землю.

Но всё равно, в «ближней полосе» стабильно проводились пикники, пробежки блюстителей здорового образа жизни. В «дальней полосе» иногда убивали неосторожных людей, но всем было всё равно.

Все эти происшествия оставались на уровне слухов. Какая-то бабушка услышала от проходящих мимо милиционеров что-то насчёт тела и леса… И находилась новая тема для разговоров за бутылочкой пива, на которую хватало остатков пенсии.

И всё равно, лес встретил их унылым молчанием. Многочисленные гуляющие на протяжении чуть ли не века распугивали птиц и теперь, чтобы увидеть хоть одно гнездо — надо было пройти чуть ли не на километр вглубь.

Элли как будто не замечала бутылок, заполонивших землю. Она подошла к первому попавшемуся скрюченному дереву и обняла его, как старого друга.

— Стой! Оно наверняка грязное!

— Ну и что? — девочка обернулась и непонимающе хлопнула веками. — Оно же дерево. Оно живое!

— М-да, — это Северин пробормотал себе под нос.

Не хватало ещё потерять такого друга, каким обещала стать эта милая девочка.

Элли пребывала в крайне хорошем расположении духа даже несмотря на липкую грязь, в которую превратилась лесная дорожка! Уже даже трудно было разглядеть цвет её новеньких кроссовок! Когда Элли вышла из квартиры — они чуть ли не блестели в свете лампы. Теперь же, они напоминали скорее комок глины.

— Давай, покажу нашу спортивную полянку. Если мы там, конечно, не утонем теперь.

— И это спортивная площадка? — удивлённо произнесла Элли, усилено обтирая обувь о плотный сугроб.

— Это сейчас ноябрь. В короткие проблески лета по ней даже можно бегать, — мрачно заверил её Северин. — Ты ведь тут надолго? Дождёмся лета — тут будет намного лучше.

— Слушай, нельзя постоянно искать во всём только плохое!

Девочка резко развернулась, оказавшись очень близко от него. Настолько близко, что он мог разглядеть даже покрасневшие капилляры в её зелёных глазах, красноватые веки.

— Если везде видеть плохое — рано или поздно, либо пустишь себе пулю в висок, либо сойдёшь с ума. Ты понимаешь это?

— А что хорошего я могу видеть в этом мире?! Несправедливость? О, как же много хорошего! Почему-то именно я не смогу добиться ничего, почему-то именно тут нельзя выйти наверх, никого не подставив, никому не отвалив денег! — он взмахнул рукой.

— Кажется, я поняла, о чём ты говоришь. Но ты не совсем прав. Но даже если так. Почему тебе просто не притвориться, что ты такой же, как они? А потом уехать в другую страну?

— Я не могу притвориться. Мне даже общаться противно с людьми, которые меня окружают. Без преувеличения, ты — первая, с кем я так просто разговариваю. Остальные… да что остальные? Я учусь в восьмом классе, так? Ты, теоретически, тоже. А ты знаешь интересы моих одноклассников? Единственные темы, на которые они говорят в школе — кто сколько выпил и как круто это сделал. Как потом спал. Никто, совершенно никто не думает об учёбе, наоборот, винят учителей, когда обнаруживается, что никто ничего не знает.