Элли

До этого они у них была трёхкомнатная квартира в многоэтажке. Она к ней даже привыкла. Жалко, что пришлось продать. Зато теперь накопили денег на двухкомнатную квартиру в этом городе. Только бы к ней никто не приставал! В крайнем случае, напугать их как-нибудь. А лучше — вообще не попадаться им на глаза.

Теперь тут пахло уже совершенно по-другому, более тяжело. Выхлопные газы машин, дым далёкого завода. Дышать совершенно невозможно! Элли закашлялась. Во всех городах сейчас ужасно. Но в деревнях не лучше, там нет ни интернета, ни других удобств. Мыться в какой-нибудь деревенской речке, на виду у всех? Нет уж, такой радости ей не надо. Проще потерпеть газы.

Сейчас осталось только перетащить мебель. Зря они её взяли, лучше было бы купить новую с, этой, как её, доставкой на дом. Приехали бы несколько мужиков и занесли бы такой же диван, поставили, показали, как пользоваться. А так — сейчас самим его тащить. Элли нахмурилась. Может, кто-нибудь поможет? Но нет, в зоне видимости находилась только щуплая старушка. Она уж точно не поможет.

— Мы тут до ночи будем стоять, м? Тебе так лучше? — Ивэн приподнял кресло и опустил обратно.

— Да, естественно лучше.

— Давай, помогай и пошли. Для твоего же блага, — монотонным голосом проговорил он.

— Давай, лучше подождём, а? Мне очень лень сейчас тащить всё это.

— Цветочек твой любимый замёрзнет.

— Да-да. Пошли тогда скорее, — девочка недовольно поджала губы.

Дверь с грохотом распахнулась, ударив по обувной стойке. В квартиру вошёл отец.

Странно, он ещё никогда не приходил так рано. Обычно в восемь часов он уже уезжал, а возвращался часов в одиннадцать вечера. Или вообще ночью. Северин осторожно выглянул в небольшую дырочку в двери. Видно только чёрную кожу куртки — отец стоит спиной к двери. Звук сброшенных ботинок. Теперь они будут валяться около стойки, пока их кто-нибудь не подберёт. Отец повесил куртку на вешалку и пошёл в свою комнату. Какой-то он странный. Обычно с порога объявляет, что пришёл. Или просто громко говорит: «Ух, как я задолбался!», и продолжает навязчиво греметь, пока его не выйдут встречать. Потом ест и идёт к себе в комнату, смотреть телевизор. Обычный человек, все так делают. Если не напьётся, конечно. Тогда он и вовсе не сможет открыть дверь, запутавшись в ключах. Будет стучаться в неё, оглашая весь подъезд стенаниями, какой он несчастный. В конце концов, мать откроет ему, уведёт в комнату. Через несколько часов он поклянётся, что ничего не помнил с тех пор, как увидел бутылку, а пить и вовсе не хотел! Это некие злые силы.

Голоса в коридоре. Мать, судя по интонациям, что-то спрашивала. Отец отвечал на повышенных тонах.

— Ты не видел, куда я деньги положила? — Северин приоткрыл дверь, чтобы лучше слышать.

— Нет. Ты же их сама в свой стол положила.

— В том-то и дело что их там нет. Это последние, которые у нас остались до следующей зарплаты! Нам даже еды теперь купить не на что.

— Пусть твои подруги тебе помогут. Или, как ты там их называешь? Сёстры. У вас же всё так хорошо, вы веруете все в Бога, так что же не помогаете друг другу? Пойди, пусть они тебе хоть в долг дадут.

— У нас денег не осталось почти, — мать исподлобья посмотрела на отца, недовольно скривившись. — Мы, в отличие от церковников, не обладаем счётами в иностранных банках.

— Плевать, куда тогда деньги пропали?

— Ты меня спрашиваешь?!

— А кого ещё?!

— Северин! — отец застучал в дверь. — Выходи!

— Что надо?

Он сдвинул защёлку. Не в первый раз уже.

— Ты не видел деньги?

— Последний раз я видел деньги, когда платил за проезд. Больше почему-то не доводилось, — он пожал плечами. — Посмотрите за столом, вдруг упали.

— А ты откуда знаешь, что они за столом? — отец подошёл ближе.

— Вы только что говорили.

— Не ври мне. Не стоит мне врать, я видел, как ты там ошивался!

— И что? Это мой дом, где хочу — там и хожу!

— Не юродствуй! — отец сжал кулаки и прищурился. — Ты их взял. Да, это ты их взял!

— Да не брал я никаких твоих денег! — Северин отступил на шаг.

— Нет, брал. Ты думаешь, я совсем слепой, думаешь, я не видел, как ты ящик открывал?

— Они лежали на полке.

— Вот! — он обернулся к матери. — Я же говорил, что он их взял! Откуда бы тогда тебе знать, где они лежали? А? Я тебя спрашиваю!

— Ты врёшь! Скорее, это ты их взял! Я всегда у тебя во всём виноват! Ты специально так сказал, чтобы обвинить меня!

— Мелкий урод!

Отец оглянулся и неожиданно подошёл к Северину, наотмашь ударив его ладонью по лицу. Тот попятился, закрываясь руками.

— Тебя даже как мужика нельзя бить! Вон отсюда, и не возвращайся, пока не принесёшь всё то, что украл. Живо я сказал! Ты меня не понял?!